Город, которым мы стали

– Картина. – Венеца, чьи мысли, похоже, пришли к тому же, заметно содрогается. – Изображение на ней двигалось. – Голос девушки звучит испуганно, и она замолкает.

– Вспомни, что я говорила: жизнь в тех, других местах нам может и не показаться чем-то живым.

– То есть где-то на самом деле существуют люди, которые выглядят как двумерные пятна краски? – Венеца качает головой. – Капе-е-ец.

Поэтому те красочные силуэты и вызывали такую жуть. Бронка понимала, что видит не просто безмозглых чудовищ со смазанными лицами, а существ, обладающих разумом и чувствами. Разумом настолько же непостижимо чужим, насколько чуждыми Лавкрафт некогда считал других людей.

Они садятся в машину, и Бронка снова вывозит их на магистраль, направляясь в сторону Нью-Джерси. Венеца едет рядом и молча переваривает сказанное. Но Бронке нужно, чтобы девушка уяснила еще кое-что важное.

– Итак. – Она ненадолго отводит взгляд от дороги, чтобы посмотреть на Венецу. Это важно. – Видела, что я сделала с рекой? То же самое я проделала сегодня в Центре. Если действовать осторожно, если все делать правильно, то я могу вытолкнуть Врага обратно в его мир. Ну или просто отбросить подальше от меня самой. Но ты этого сделать не можешь, так что в следующий раз, когда увидишь из ряда вон выходящую чертовщину…

– Я пойду позову тебя. Поняла.

– Ну… да. Так тоже можно. Но если меня нет рядом – тикай. Беги прочь от странностей, а не к ним, как сегодня. Ладно?

Венеца, впрочем, хмурится.

– Если бы я не побежала к странностям и не оттащила тебя, когда они потянулись к тебе своими мелкими… – Она шевелит пальцами в воздухе и корчит рожу. Бронка удивленно хмурится. Неужели те твари к ней тянулись? – Тогда стала бы ты… даже не знаю, кормом для краски.

Какая же она упрямая.

– Хорошо, если мне не грозит непосредственная опасность, от которой ты можешь меня спасти, давай деру. Потому что я даже думать не хочу, что случится, если эти твари схватят тебя. – Когда Венеца поджимает губы, Бронка расчехляет тяжелую артиллерию. – Пожалуйста. Ради меня.

Венеца хмурится, но все же перестает упрямиться.

– Черт. Ладно, договорились. – Затем ее лицо приобретает озабоченный вид. – Но почему же я их видела, а Иц и Джесс – нет? Они же вообще не шевелились, пока все происходило. Словно попали на затемненный стоп-кадр. И те парни, что принесли картину, тоже. Вот ты выглядела нормально, а я вообще не застыла. Почему?

– Всегда находятся люди, которые оказываются более близки к городу, чем остальные. Некоторые становятся такими же, как я; другие просто по необходимости служат его воле.

Венеца ахает.

– Ох, черт. Так ты хочешь сказать, что я могла стать такой же, как ты?

– Возможно, если бы ты была не из Джерси.

– Ничего себе. – Вот и доказательство тому, что Венеца уже не ребенок, хотя и ведет себя порой соответствующе: она не радуется тому, что у нее может развиться сверхспособность управлять другими измерениями. Напротив, она крепче стискивает ручку двери джипа, словно ища в ней опору. – Господи, так ты же, значит, теперь город. Что ж, здорово, э-э-э, поздравляю! Полностью поддерживаю этот новый шаг в формировании твоей идентичности. Вот только если к тебе уже заявляются на работу и пытаются сожрать нарисованными монстрами, то что ты будешь делать, если твои данные сольют в Сеть? Представляешь, если эти твари придут к тебе домой?

Бронка старалась об этом не думать.

– Понятия не имею.

Всю оставшуюся поездку до Джерси-Сити, то есть всего лишь около десяти минут, Венеца молчит. Когда Бронка подъезжает к дому Венецы – маленькому, невзрачному, невысокому, расположившемуся через улицу от наполовину заставленной парковки, – она останавливается у тротуара. Однако Венеца не выходит.

– Ты можешь остаться у меня, – совершенно серьезно произносит она.

Бронка удивленно моргает.

– Ты живешь в студии.

– Правильно. Причем одна, без соседей. Шикарно устроилась.

– У тебя даже дивана нет.

– Зато, между прочим, есть целых двенадцать квадратных футов свободного от мусора места на ковре. Или, черт возьми, я даже пущу тебя к себе в кровать. Я меняла белье всего дней пять назад. Семь! Ну, восемь. Ладно, я поменяю белье.

Бронка ошеломленно качает головой:

– Никакого лесбийства.

– Клянусь, что не изнасилую тебя, пока ты спишь, Би. – Несмотря на шутливые препирательства, Венеца смотрит на нее сердито. – Но ты только что сказала мне, что с тобой хочет расправиться целая вселенная чудовищ, которые пожирают города, так что, может, тебе стоит перестать беспокоиться о целомудрии и подумать о своей жизни?

Какая же она лапочка. Бронка вздыхает и затем тянется к ней, чтобы потрепать ее по голове. Венеца притворяется, что хочет увернуться, но потом все же поддается, потому что на самом деле она не против, да и Бронка старается не испортить ей прическу.

– Я не пущу этих тварей в здание, – говорит Бронка. – Это у меня получится. Наверное. Но чтобы сделать хотя бы такую малость, мне нужно находиться в Нью-Йорке. В городе, частью которого я стала, понимаешь? Сейчас же мы не в этом городе, верно?