Город, которым мы стали

– Вам обоим придется остаться с нами, – говорит она Бруклин и Мэнни. – Раз уж наш дом – безопасное место, и раз рядом с вами Падмини в еще большей безопасности. Подходящей одежды у меня для вас нет, да и уложить смогу только на полу…

– Мой дом тоже подойдет, – говорит Мэнни. Затем морщится. – Эм-м, но вот сосед по квартире нас всех, наверное, уже не выдержит.

Однако Бруклин качает головой:

– Вообще-то, я знаю один дом, который должен нам подойти, если я правильно понимаю, как все это работает. Места там хватит на всех, даже более чем. Подождите. – Она снова достает телефон, отворачивается и набирает номер.

Мэнни гадает, не просит ли она своих помощников организовать что-то вроде убежища для недородившихся городов, где они могли бы спрятаться. Падмини, впрочем, странно косится на него, и Мэнни вопросительно поднимает брови.

– Чего?

– Я думала, что ты, наверное, чуточку пенджабец, пока не услышала, что сказала миссис Юй. Так кто же ты?

– Черный. – Слово вылетает инстинктивно, и он чувствует, что не солгал.

– Но на вид ты… Ты ведь наполовину белый?

– Не-а. Черный.

– Черный латинос, или, может быть, черный еврей, или… как их там… креол?..

– Самый обыкновенный черный. – Мэнни кажется, что он не в первый раз ведет подобный разговор. Видимо, по жизни его часто об этом спрашивали. – Наверное, когда-то в прошлом примешался кто-то помимо черных, но я о таком не знаю и, кажется, никогда не знал. Да и знать не хотел. – Он пожимает плечами. – Мы же в Америке.

Она усмехается. Айшвария тем временем наблюдает за Бруклин, и Падмини, кажется, рада получить передышку от тетиного неодобрения.

– Куинс – то есть боро – тоже похож на тебя. Здесь так много оттенков коричневого и разных происхождений. Но… – Она шумно вдыхает. – На Манхэттене есть Гарлем. А на месте Центрального парка раньше был район, где жили чернокожие и ирландцы; я читала об этом в интернете. Потом у тех семей отобрали землю, чтобы посадить парк. А в центре, на Уолл-стрит, стоит мемориал, где нашли безымянные захоронения африканцев. Рабов. Ну, наверное, и свободных тоже? Но их там нашли тысячи, и все они были погребены под… – Она морщится. – Э-э, под местом, где я работаю. Так вот, пусть сейчас на Манхэттене и заправляют в основном белые, но он буквально стоит на костях чернокожих. И коренных американских народов, и китайцев, и латиносов, и целых волн европейских иммигрантов, и… вообще всех. Наверное, поэтому ты и похож на… смесь всего и сразу.

– Ладно. – Мэнни больше интересует другое. – Ты работаешь на Уолл-стрит?

На этих словах Падмини сникает, а вид у нее становится недовольным.

– Не по своей воле. У меня нет гражданства. После учебы мне потребуется рабочая виза, а самый верный способ ее получить – устроиться на стажировку в компанию, которая может позволить себе оплатить все налоги. А в наше время такие компании есть только в сфере финансов и технологий…

– Ой, да все в порядке. Прости. – Мэнни быстро поднимает руки. – Я же не осуждаю.

– Зато я осуждаю. – Выражение лица Падмини становится гневным. – Мой работодатель делает ужасные вещи. Но думать об этом я не могу, иначе не буду спать по ночам. – Она вздыхает. – Я ненавижу этот город. В этом вся ирония. Чтобы я стала частью Нью-Йорка? Бред какой-то. Бред. Но я прожила здесь примерно треть своей жизни, и все надежды моей семьи завязаны на то, что я смогу добиться здесь успеха, так что… уехать отсюда я тоже не могу.

И Мэнни понимает, что именно поэтому она и стала воплощением своего боро.

Бруклин поворачивается, пряча телефон в сумочку.

– Я сказала отцу, что мы в пути. Все готово. Ну что, поехали?

Айшвария поджимает губы, вопреки самой себе впечатленная такой эффективностью. Она переводит взгляд на Падмини.

– Полагаю, ты решила пойти с ними?

Падмини вздыхает.

– Да, кажется, так будет лучше. И я обещаю, что не стану участвовать ни в оргиях, ни в какой-либо другой ерунде.

Айшвария весело усмехается.

– Просто смотри, чтобы остальные участники оргии были гражданами США, без серьезных заболеваний, не слишком старые и не слишком уродливые. И захвати с собой какую-нибудь одежду, кунджу[19].

– О, точно. – Падмини бойко улыбается Мэнни и Бруклин, затем направляется к дому. Однако она останавливается и хмурится, когда видит, что Мэнни и Бруклин идут следом. – Я всего на пять минут.

– За пять минут Женщина в Белом может успеть разделаться с тобой, – говорит Мэнни. – Или с нами, если уж на то пошло.

Падмини хмурится, а затем, видимо, вспоминает про бассейн миссис Юй.

– Ну ладно, – говорит она, и все идут за ней в дом.

Они проводят внутри больше пяти минут. А все потому, что, едва Падмини открывает калитку во внутренний дворик, как створка окна полуподвальной квартиры съезжает наверх, и оттуда высовывается крошечная пожилая белая женщина.