Город любви 05

Голос Завьялова высоко парил над залом. За столом утихли офицеры и их жены, все с удивлением наблюдали, как солдат берет высокие ноты. Валерия смотрела на сцену как завороженная, для нее с детства грезами сладких снов были артисты. Ее совместная с сестрой комнатка в родительской квартире была обклеена глянцевыми плакатами и просто вырезками из журналов с фотографиями популярных певцов. Выйдя на сцену и взяв в руки микрофон, Игорь встал с артистами в один ряд. Лере казалось, что всего час назад она так запросто общалась с полубогом.

После исполнения нескольких популярных эстрадных песен ефрейтор запел любимую песню гарнизонных женщин:

Офицерские жены,

Офицерские жены,

Кто в глухих гарнизонах

Ждет со службы мужей.

После этой песни, дважды исполненной на бис, с места поднялась дородная жена замполита Оксана Карповна. Уже изрядно выпившая, она тоном, не терпящим возражений, крикнула:

– Ефрейтор! Шагом марш за стол! Девчата, организуйте стул и чистую тарелку с рюмкой!

Никто из офицеров не посмел возразить замполитше. Она и трезвая могла так обложить матом любого вставшего на ее пути, что с ней предпочитали не связываться.

– Садись рядом со мной, солдатик. Сейчас мы с тобой так спивать будем, что хор имени Пятницкого позавидует.

Оказавшись сидящим за одним столом с офицерами, во главе которого восседал сам полковник Ховчин, Завьялов поначалу оробел, но сидевшая с одной стороны жена замполита, а с другой Лера Калюжная, вдохнули в него уверенность. Библиотекарша наложила Игорю полную тарелку салатов и, не успокоившись, постоянно предлагала испробовать то или иное блюдо, а Оксана Карповна собственноручно налила ефрейтору стограммовую рюмку водки. За общим шумным столом командиры уже были абсолютно не строгими, и даже сам полковник Ховчин не казался таким уж грозным.

– Солдатик, давай подпевай, – шепнула Карповна и затянула необыкновенным грудным голосом:

Несет Галя воду,

Коромысло гнется,

А за нею Ганка,

Як барвинок вьется.

Жена замполита была родом с Полтавщины, и в ее памяти, как на долгоиграющей пластинке, были десятки тягучих украинских песен. Игорь, иногда не знавший слов, просто подхватывал вслед за певуньей уже произнесенные ей слова, и два их голоса, дополняя друг друга, брали самые высокие ноты. Вслед за ними запели и другие. Кто-то только бурчал себе под нос, кто-то просто кричал петухом, но некоторые попадали в такт. Завьялов ощутил, что его ногу под столом гладит чья-то рука. Он удивленно посмотрел на Валерию, женщина пела тоненьким голоском, на губах сияла блаженная улыбка, а в глазах мерцали вспышки елочных гирлянд.

«Неужто, это она», – подумал ефрейтор, и у него перехватило дыхание, что несколько секунд он не мог произнести ни слова.

Петь наконец-то перестали, у Игоря от взятых высоких нот першило в горле.

– Пойдемте танцевать, – пригласила его Лера, решившая, что сам ефрейтор не отважится.

Они, тесно прижавшись, медленно покачивались в такт музыке. Тонкая талия библиотекарши была опоясана ладонями Игоря, а ее голова прижималась к его груди. От близости податливого женского тела у солдата пересохло во рту, но он тихо повторял немного охрипшим голосом слова песни, доносившейся из динамиков, о том, что он хочет с ней быть в комнате с белым потолком.

Валерия давно так не прижималась к мужчине. Муж приезжал редко, а когда и бывал дома, то предпочитал валяться на диване возле телевизора. Пять лет назад курсант Калюжный сбегал из военного училища в самоволку, лишь бы увидеть свою Лерочку, а теперь, приезжая раз в две недели, уделяет молодой жене ноль внимания. Валерия не знала, что на складе с ракетным топливом, где служит сейчас муж, произошла токсическая утечка и что через пару лет он вообще перестанет интересоваться женщинами.

Лера чувствовала прижатым к ефрейтору животом, что он давно возбужден, его желание передалось и ей, не выдержав накатившей снизу живота истомы, она прошептала:

– Я совсем устала, и голова разболелась. Проводите меня, пожалуйста, до дому. Только я пойду первой, а вы перелезете через забор возле санчасти.

Снег предательски скрипел под сапогами, Завьялов шел к санчасти, прячась в тени, избегая светлых участков. К глухому забору в снегу была вытоптана тропинка, этим укромным местом часто пользовались солдаты, идущие в самоход. Забор был высотой под три метра, но в крови ефрейтора бурлило столько гормонов, что он, заметив небольшое возвышение, не задумываясь, взбежал на него и прыгнул. Его пальцы уцепились за край забора, еще мгновение и натренированное тело Завьялова, подтянувшись, перемахнуло через казавшееся непреодолимым препятствие и рухнуло в снег у ног завизжавшей от неожиданности Валерии.

– Тише, а то всех караульных перепугаешь, – сказал ей Игорь, поднимаясь.