Город лжи. Любовь. Секс. Смерть. Вся правда о Тегеране

Девушки вооружались своими средствами защиты. Когда не срабатывал подкуп, некоторые доставали из сумочек свидетельство о сиге – временном браке, одобренном Богом и государством. Такие браки заключаются между мужчиной, который уже может быть женат, и женщиной, которая не должна быть замужем, на самый разный срок, от пяти минут до девяноста девяти лет. Это образец шиитского прагматизма в его ярчайшем виде, благодаря которому даже быстрый случайный секс может получить печать исламского одобрения и стать освященным в глазах Господа. На Хафт-э Тир всегда находился какой-нибудь сговорчивый мулла, готовый продать такой документ с официальной печатью за 600 000 туманов (около 200 долларов США). В случае необходимости девушки могли просто вписать в него имя мужчины. По закону, в большинстве случаев для сиге не требовалось официальной регистрации, но девушки не хотели полагаться на волю случая. Раз в несколько лет начинались очередные дискуссии на тему сиге. Основной аргумент его противников заключался в том, что это наивысшее проявление религиозного лицемерия. Представительницы организаций, защищающих права женщин, также жаловались, что в данном случае преимущества, как это часто бывает в Исламской республике, опять-таки на стороне мужчин. Они, в отличие от женщин, могут уже состоять в браке, могут иметь сколько угодно временных жен и могут аннулировать сиге в любое время. Бывший президент и влиятельный политик Акбар Хашеми Рафсанджани в одной проповеди вызвался защищать этот институт, но с оговоркой, что он не должен поощрять среди иранцев «западную распущенность». Тысячи людей вышли к парламенту в знак протеста. Другим религиозным деятелем было предложено учредить лицензированные публичные дома, при которых мог бы находиться дежурный мулла, проводящий церемонию временного брака, чтобы заблудшие тегеранцы могли удовлетворять свою похоть подобающим с точки зрения религии образом. План этот так и остался в проекте.

Лейла проработала на Тахт-э Тавус менее месяца, когда начались рейды. В первый раз преследователи появились сзади и двинулись по улице с односторонним движением в неправильном направлении. Их было четверо: юнцы с пушком на подбородках, на ревущих мотоциклах, обезумевшие от девственности и одержимые любовью к Пророку. Все знали, что от исламских патрульных-басиджи лучше держаться подальше. Они отводили девушек прямо в участок, и не без предварительных побоев. Иногда кого-то из них удавалось подкупить сексом, в основном агрессивным, от которого у девушек оставались синяки. Но эта группа выяснила, что полицейские не обращают внимания на проституток на Тахт-э Тавус, что привело их в негодование. Басиджи решили взять правосудие в свои руки и окружили испуганных девушек, сбив их в кучу. Одна из них предложила оральный секс, на что ей ответили градом обжигающих пощечин. Худощавый и бледнолицый парень вынул из-под русской армейской куртки, не по размеру тесной, полицейскую дубинку. Они приказали девушкам залезть в фургон, и, когда Лейла повернулась, ее пнули ботинком. Девушек заперли в полицейском приемнике с группой кутил из северного Тегерана, которых поймали за распитием алкоголя, и тридцатидвухлетней женщиной, которая поцеловала мужчину на глазах окружающих. Оказалось, что это был ее муж, но женщину не выпускали до тех пор, пока не приехали ее родители со свидетельством о браке. Тем временем ее мужа также бросили за решетку. Всех их продержали до утра. Мать Лейлы отказалась приехать в участок, она подумала, что это обычное обвинение из-за хиджаба. Утром Лейле было предписано предстать перед судом.

Лейла была напугана. Ее еще ни разу не судили. Залы суда размещались в административном здании из серого бетона, совершенно невзрачном на вид и типичном для любой развивающейся страны. Двери в его длинных коридорах вели в помещения, где скучающие секретарши и служащие перебирали бумаги или раскладывали пасьянсы на старых компьютерах, отвлекаясь от царившего вокруг хаоса. По коридору расхаживали посетители, сжимая в руках свои парванде – папки с делами из нескольких листов бумаги формата A4 с неразборчивыми записями, датами и именами. Они ждали своей очереди, сидя на пластиковых стульях, прислонившись к стене или присев на корточки. В основном их занятие заключалось в том, чтобы переходить из одной очереди в другую.

Стояло раннее утро, час пик для недовольных и обвиненных. Обычные проклятья, всхлипывания и мольбы эхом разносились вверх и вниз по узким лестничным клеткам. Проститутки, прелюбодеи, мошенники и наркоманы выкрикивали оскорбления и жаловались всем вокруг; таких грубых выражений Лейла не слышала даже на улицах.