Город лжи. Любовь. Секс. Смерть. Вся правда о Тегеране

Появление знаменитости стало для Муртазы одним из центральных событий того года. Даже смотритель Голам буквально вышел из себя, услыхав о том, что его мечеть посетит такое известное лицо. Он видел плакат и слышал рекламу клирика по радио; он три дня наводил чистоту и потребовал от жены купить новую чадру. Он даже попросил, чтобы его дочерям разрешили стоять за дверью и выслушивать мудрые советы духовного лица, но, конечно же, его отругали за одну такую мысль. Пусть его дочери и выглядят еще девочками, но они опасно приблизились к возрасту начала менструаций – а в таком случае женщинам запрещалось находиться в мечети рядом с басиджи.

Лекции аятоллы укрепили решение Муртазы бороться со своими страстями с тем, чтобы посвятить себя Богу и организации «Басидж». Но он с трудом заставлял себя прислушиваться к гневным речам аятоллы, обвиняющим именно грех гомосексуальности. Клирик цитировал отрывки из Корана о Лоте, которого Бог наказал за содомию, и с негодованием утверждал, что геи низменнее собак и свиней, обвиняя их в распространении СПИДа. С каждой лекцией Муртаза сильнее убеждался в великой греховности своих мыслей. На четвертый раз он поклялся, что больше не будет встречаться с Эбби. Это было нетрудно, потому что в последнее время Эбби не появлялся. Муртаза догадывался почему, но оба они никогда не говорили о том, что происходило в кабинете Командира. Муртаза слышал, что Эбби начал покуривать шише в местном парке в компании опустившихся наркоманов.

Год спустя Эбби и вовсе пропал.

– Он обязательно объявится. Он и раньше где-то постоянно шлялся, – говорил его отец.

Но Эбби так и не появился. Услышав слухи о том, что тело его бывшего друга видели у Шуш, где иногда находили трупы наркоманов-утопленников, Муртаза расплакался.

В тот же год и Командир ушел в отставку, а на его место назначили другого человека. Командир Аббас Язди носил на плечах черно-белую куфию в знак солидарности с палестинскими братьями. Занятия в «Басидж» приобрели более политический характер. Язди пичкал мальчиков рассказами о революции и давал им списки для домашнего чтения. Муртаза нашел себе нового героя в лице Али Шариати – получившего образование в Сорбонне академика, которого при шахе посадили в тюрьму и который умер до исламской революции. Но перед смертью Шариати успел по-новому переосмыслить мусульманскую веру и ее влияние на широкие массы, умелым образом сочетая западную философию и социологию с принципами шиитского ислама. В результате получилась доктрина, в которой нашлось место классовой борьбе, революции и исламскому пуританству в качестве основополагающей базы.

Дядя Муртазы из хезболлахи признал в командире Язди известного ветерана войны и революционера, одного из видных членов Корпуса стражей исламской революции – организации, известной также как «Сепах». В ней командир Язди стяжал себе репутацию честного и неподкупного лидера. При этом он презирал клириков. В ранний период Исламской республики, в начале 1980-х годов, командир Язди возглавлял охрану одного известного духовного лица, придерживающегося ультраконсервативных взглядов и ратующего за наказания вроде побивания камнями. Он призывал к буквальному толкованию Корана и строгому следованию исламским законам. Его также в качестве одной из основных своих целей выбрала МЕК. Когда клирика положили в больницу, некий осведомитель сообщил, что МЕК готовит покушение. Командир Язди расставил своих людей в больнице и нервно расхаживал по палатам с автоматом в руках. Убийца явился на третий день. Медсестра увидела мужчину, одетого доктором, и по его путаным ответам признала в нем самозванца. Она закричала, позвала на помощь и в панике побежала к черному выходу. Язди подбежал к лестничному пролету как раз вовремя, чтобы увидеть самозванца и выстрелить в него, но тому каким-то образом удалось увернуться и скрыться. Язди побежал к палате клирика, с тревогой заметив, что рядом с ней нет охраны, а дверь открыта. Он снял автомат с плеча, подобрался поближе и заглянул внутрь. Солдат лежал сверху клирика, который сомкнул над ним руки, прижимая к себе. Наконец клирик ослабил объятья, и солдат, пошатываясь, направился к выходу. Едва он вышел, как Язди припечатал его к стене.

– Какого черта тут происходит?

Солдат побагровел от смущения.

– Извините, но вы должны помочь мне. Он так постоянно делает. Он говорит, что, прижимая меня к себе, он заботится о моем духовном развитии и передает мне энергию Бога через свое тело. Только это что-то не похоже на богоугодное дело. Я даже не знаю, как быть.

Язди пришел в ярость. Он ворвался внутрь и ясно высказал клирику все, что думает о его «духовности». Тот посоветовал ему успокоиться и сказал, что простолюдинам, далеким от Бога, трудно понять, как действует религия. Язди в гневе вышел и приказал своим подчиненным свернуть операцию. На дисциплинарном слушании, когда позорное разжалование казалось неминуемым, он предъявил свои обвинения клирику.