Город Масок

— Ты не можешь управлять мной, как привыкла управлять всеми! — возмутилась она. — Ты больше не Герцогиня, так что я не обязана подчиняться тебе. И то, что ты моя мать по крови, не дает тебе никакого права так поступать. Ты бросила меня. Моя мать — та, что вырастила и воспитала меня. И она никогда не объявила бы о подобном решении, касающемся меня, даже не спросив моего мнения!

Все, кроме Сильвии, были смущены этой вспышкой. Герцогиня позволила ей высказаться. Она дождалась, пока Арианна замолчала и уткнулась, рыдая, в грудь Валерии. Глаза сестер встретились нал ее взъерошенными, каштановыми кудряшками.

— А что ты предлагаешь, Арианна? — спросила Герцогиня. («Очень мягко для нее», — подумал Люсьен.) — Беллеции нужен правитель. Город должен остаться независимым от Реморы. Ты согласна?

Кудрявая голова, покоившаяся на груди Валерии, кивнула.

— Так кто же это будет? Я не готовила никого себе на замену, ведь мой уход не был задуман заранее. Лишь все эти покушения натолкнули меня на мысль, что я принесу гораздо больше пользы, действуя за кулисами. У тебя будет регент. Ты еще слишком молода, чтобы править но Родольфо мог бы тебе помочь. И я буду всего в нескольких милях — в Падавии, — готовая прийти на помощь, как только понадоблюсь тебе. Я всегда желала тебе добра и именно поэтому не стала сама растить тебя. Ты бы стала самым лучшим заложником для ди Киммичи, которые пошли бы на все, чтобы заставить меня подписать этот договор или сделать еще что-нибудь, нужное им. В Беллеции есть люди, которые знают ситуацию и будут помогать тебе — все в этой комнате и твои бабушка с дедушкой. Тебе не придется делать это одной.

В этот момент назвали его имя, и Люсьен внезапно испытал сильнейшее чувство благодарности к родителям.

— Я очень рад, что вы здесь, со мной, — шепнул он им, и они вместе вошли к консультанту.

Энрико был абсолютно не готов к визиту отца Джулианы. Витторио Масси был крупным широкоплечим мужчиной, и сейчас он был в плохом настроении. Он вошел в комнату Энрико, выкрикивая «Где она?!», за этим последовали неразборчивые угрозы, включая избиение кнутом, и ругательства в адрес дочери, которую он называл проституткой и многими другими, еще менее лестными словами. Энрико был удивлен.

— Вы говорите про Джулиану? — спросил он. — Я не видел ее несколько дней, с тех самых пор, как умерла Герцогиня, упокой богиня ее душу.

Витторио рефлекторно осенил себя «рукой фортуны», но не успокоился.

— Мы тоже не видели ее с тех пор, — ответил он. — Утром она сказала, что отправляется на Бурлеска, на очередную примерку, но оттуда прислали человека передавшего, что она не приехала и что они беспокоятся о ее здоровье. Поэтому я решил, что она у тебя, Позор на всю нашу семью из-за того, что она так бесстыдно поступила— и всего за десять дней до свадьбы!

Он рыскал по комнате, но было ясно, как день, что здесь нет и спрятаться ей негде. Энрико почувствовал беспокойство: может, она сбежала с серебром?

— Она взяла что-нибудь из вещей? — спросил он

— Пойдем, взглянешь сам, — ответил Витторио. — Насколько я могу сказать, все на месте.

Витторио, никогда не любивший своего будущего зятя начал понимать, что тот и в самом деле не знает, где Джулиана. Он почувствовал облегчение. И тут же — новое волнение: если его дочь не со своим женихом, то где же, во имя Лагуны, она есть?

* * *

Уборка палаццо продолжалось еще долго после похорон. Зеркальная комната была полностью уничтожена, но каждый осколок был осмотрен несколько раз, сначала в поисках останков Герцогини, потом в поисках улик и, наконец, на предмет того, чтобы выбрать те детали драгоценных зеркал, которые можно было бы восстановить или хотя бы сохранить. Только после этого все ненужное выбросили.

Все комнаты рядом с аудиенц-залом тоже сильно пострадали. Личные апартаменты Герцогини, Зал Совете, зал с картами и двумя огромными глобусами — земли и неба — все они нуждались в ремонте и декорировании. Но все это было отложено до того момента, когда будет выбрана новая Герцогиня.

Никто не обратил внимания на Сюзанну, когда она упаковывала и уносила личные вещи своей хозяйки. Люди решили, что она исполняет последнюю волю и передает наследство родственникам госпожи, если, конечно, таковые остались. Шкатулки с драгоценностями и серебром, ценные бумаги и великолепный портрет работы Мишеля Джамбери (но ни одного из великолепных платьев или масок) — вот что поможет Сильвии начать новую жизнь.

Консультант, мистер Ласки, просматривал толстую медицинскую карточку Люсьена. Несколько минут он провел, освежая в памяти историю болезни. Он занялся этим, как только они вошли. Люсьен был уверен, что для его родителей эти минуты показались годами, но сам чувствовал себя несколько отстраненно. Мистер Ласки не держал его судьбу в своих руках — все уже было решено, — он был только вестником.

— Я боюсь, что у меня для вас плохие новости, — наконец сказал консультант. — ЯМР-сканирование[11] показало, что опухоль снова растет.