Город мастеров. Пьесы сказки

СОСНОВЫЙ. Нет уж, коли я сорву, мне — три, тебе — шиш, а коли ты сорвешь, тебе — шиш, мне — три…

ОЛЬХОВЫЙ. Три шиша? На, вперед получай, не жалко! (Три раза щелкает Соснового по голове).

СОСНОВЫЙ. А сдачи хочешь? Вот тебе столько да еще полстолька!… (Дерутся так, что клочья летят.)

Вдруг два высоких дерева раздвигаются, словно кто-то разогнул их руками, и между вершинами появляется голова старика с кустистой зеленой бородой.

ЛЕШИЕ (отскакивая друг от друга). Хозяин! Хозяин пришел!… Старшой лешой! Мусаил-Лес!…

Деревья опять сдвигаются, и на поляну выходит тот самый, старик, что разговаривал с Авдотьей. Теперь он опять обыкновенного человечьего роста, но больше, чем казался прежде, шире в плечах, грознее, диковиднее. На нем красная шапка и косматая шуба мехом наружу.

МУСАИЛ-ЛЕС. Тише вы, козлы лесные! Раньше времени драку затеяли! Эдакий шум-гам подняли, что небесного грому не слыхать! (Поднимает голову.) Что ж не гремишь, батюшка гром? А ну грянь!

Вдалеке глухо ворчит гром.

А ну посильнее!

Гром гремит грознее и ближе. Авдотья просыпается и, поднявшись на ноги, в страхе глядит на небо.

Что, молодайка? Потревожили тебя? Ну, не пеняй! В рябинову ночь спать — счастье проспать. Поди-ка сюда!

АВДОТЬЯ (со страхом оглядываясь на Соснового и Ольхового, подходит к Мусаилу). Это кто же звал меня? Никак ты, дедушка?

МУСАИЛ-ЛЕС. Я.

АВДОТЬЯ. Не признала я тебя. Будто ты поменьше был…

МУСАИЛ-ЛЕС. Ого-го! Я какой хочу быть, такой и могу быть. Полем иду — вровень с травою, бором иду — вровень с сосною. Да ты что озираешься? Али до сей поры леших не видывала?

АВДОТЬЯ. И впрямь не видывала… Таких и во сне не увидишь. А увидишь — не поверишь.

ЛЕШИЕ (прыгая и кувыркаясь). Э-ге-ге! И увидишь — не поверишь! И поверишь — не увидишь!…

МУСАИЛ-ЛЕС. Цыц, косматые! А ты не бойся их, бабонька. То ли на белом свете бывает. АВДОТЬЯ. Ох, я и тебя, дедушка, боюсь!…

МУСАИЛ-ЛЕС. Так и надо. На то я и Мусаил-Лес, меня все боятся. Да только страх-то у тебя впереди. Глянь-кось!

В эту минуту тьма над поляной сгущается.

АВДОТЬЯ. Да ведь не видать ничего…

МУСАИЛ-ЛЕС. А ты знай гляди!

Над одним из кустов папоротника возникает слабый желто-розовый свет.

ОЛЬХОВЫЙ. Светится!…

СОСНОВЫЙ. Огнем наливается!…

МУСАИЛ-ЛЕС. Расцветает жар-цвет, трава нецветущая!

И вдруг небо словно раскалывается. Слышен оглушительный раскат грома. Золотая стрела молнии ударяет в светящуюся точку, и сразу на кусте раскрывается огненный цветок.

АВДОТЬЯ. Ох, батюшки!…

МУСАИЛ-ЛЕС. Ну что ж, коли себя не пожалеешь, грома небесного не побоишься, сорви, попытай свое счастье!

АВДОТЬЯ (тихо). Попытаю. (Идет прямо к огненному цветку.)

В это время справа от нее, слева, спереди, сзади повсюду расцветают такие же огненные цветы. Алый, как зарево, свет заливает всю поляну. Авдотья, ослепленная, останавливается.

Ох, да что ж это? Где он? Который? Этот? Аль этот?…

МУСАИЛ-ЛЕС. Сумей отыскать.

ОЛЬХОВЫЙ. Вон, вон, гляди! Тот всех поболе — тот рви!

СОСНОВЫЙ. Врешь, этот жарче — этот хватай!

АВДОТЬЯ (растерянно оглядываясь). Постойте!… Погодите! Я сама… (Наклоняется к одному цветку.) Ишь ты, так и тянется к тебе, ажно к рукам липнет… Нет, не этот!

Цветок сразу меркнет.

И не этот. И не этот!… (Раздвигая меркнущие у нее под руками цветы, доходит до края поляны.) Вот он, жар-цвет!

ОЛЬХОВЫЙ и СОСНОВЫЙ (вместе). Нашла!…

МУСАИЛ-ЛЕС. Ну, коли сыскала — попробуй сорвать.

АВДОТЬЯ. Сорву. (Протягивает руку.)

В тот же миг каждый лепесток цветка превращается в язык пламени. Пламя разрастается. Это уже не огненный цветок, а целый бушующий костер. Авдотья в ужасе отстраняется.

ОЛЬХОВЫЙ (гогоча и кувыркаясь.). Го-го-го! Что, сорвала?

СОСНОВЫЙ (так же). Отойди! Отступись! Сгоришь!… Го-го-го!…

АВДОТЬЯ (поглядев сперва на одного, потом на другого). Хоть и сгорю, а не отступлюсь. (Смело протягивает руку в самый огонь.)

И сейчас же языки пламени опять превращаются в лепестки. В руках у Авдотьи огненный цветок.

ОЛЬХОВЫЙ и СОСНОВЫЙ (вместе). Сорвала!…

МУСАИЛ-ЛЕС. Ну, коли так, сумей унести.

АВДОТЬЯ. Унесу!

Вдруг стебель цветка превращается в змею. Грозя раздвоенным жалом, узкая змеиная головка тянется к Авдотье.

ОЛЬХОВЫЙ. Брось! Брось!

СОСНОВЫЙ. Ужалит!…

АВДОТЬЯ. Не брошу!

Змея исчезает.

ОЛЬХОВЫЙ. Вот дура-баба! Да ты оглянись. Земля под тобой качается…

АВДОТЬЯ. Ох!… (Хватается за деревце — оно сгибается.)

СОСНОВЫЙ. Лес на тебя валится!…

ОЛЬХОВЫЙ. Трава под тобой горит!… Пропадешь вместе с цветком.

СОСНОВЫЙ. Лучше нам отдай!

Авдотья невольно взглядывает себе под ноги. Трава у ее ног рдеет, точно раскаленные угли.

АВДОТЬЯ. Ох, страсти какие! Не брошу!… Не отдам! (Кидается к тому дереву, под которым лежала, и прислоняется к его стволу.)

Оглушительный удар грома. Молния ударяет прямо в дерево, будто метит в цветок.

Не отдам! (Падает на землю, закрыв цветок собой. Несколько мгновений лежит неподвижно.)