Город мертвой ночи

— И как психопат так умеет? Общаться с монстром, как со своей мамашей… То ли дуракам и правда везёт, то ли он скрытый гений. Третьего не дано, — подумал парень, усиленно массируя недавно повреждённое плечо через куртку.

Где-то в глубине его сознания сформировался страх, что рука прикрепилась не совсем качественно. А значит, в ответственный момент она может легко отвалиться. Конечно бред. Хотя, не такой уж…

Тем временем, мужчины бодро миновали одну улицу с разнообразными по глубине выбоинами на асфальте, как после бомбежки. Медленно, но верно, за их спинами скрылась площадь с кольцом трамвайных рельсов и небольшим памятником бородатой наружности. Он был выполнен из простого бетона, но окрашен при этом в белый цвет обычной известкой, что делало его не только заметным, но даже величественным.

Максимов на секунду представил, что было бы, если бы с ним рядом шагала его школьная учительница литературы. Она бы, скорее всего, поджала толстые губы-вареники, изобразив на жирном лице неподдельный припадок ужаса.

— Сережа! Какой тебе бородатый мужик!? Это же Кхе-кхе, Долплер! Известный литературный проститутка-бомжеватель! Как можно такое не знать!? Неужели ты так и не прочитал летнюю программу???

И все протесты парня были бы тут же прибиты на корню. А его доводы насчёт того, что его пятый раз чуть было, не расчленили без местной анестезии, тем более оказались бы пущены в топку.

Ох уж эти училки! Как часто, изучая толстые учебники с глубинными знаниями, они забывают хотя бы одним глазом заглянуть в трёхстраничную брошюру под названием «Реальная жизнь».

— Великий, литературный, бомживатель проституток, — тихо произнес Сергей, криво улыбаясь идиотизму своей фантазии.

Но потом быстро принял сухое выражение лица, чтобы не выглядеть глупо на фоне зловещего города.

Неожиданно Доктор молча свернул в небольшой проулок. Дорога пошла, что называется, «дворами». Хорошо хоть проем между двумя кварталами был довольно широким, чтобы не считаться подворотней. При этом он был довольно узким, чтобы иметь звание полноценной улицы.

Стараясь отвлечься от термоядерного коктейля мыслей, Сергей рассматривал благоустройство «подоконных территорий» небольших пятиэтажных коробок.

Практически под каждой стеной росло что-то наподобие кустарника или большого, многолетнего цветка. Такая форма флоры находилась в анабиозе, выставив на поверхность лишь коричневые былки недавно пышной кроны.

Где-то стояли убогие лавочки с урнами. А где-то без них. Около одного из домов была видна машина «Жигули» без стекол и фар, которая находилась на самодельном постаменте, очевидно для детских забав.

Повсюду виднелись «скелеты» конструкций для сушки белья и выбивания ковров. Да, эти русские дворы, оформленные в классическом чернобыльском стиле… Лучшие декорации для пост апокалиптических драм.

На их фоне любые лозунги, аля «все лучшее детям» звучат не более серьезно, чем просьба стюардессы надеть кислородные маски во время падения с высоты нескольких километром.

Хотя все не так плохо. Между двумя постройками на случайно образовавшейся искусственной лужайке находилась вполне приличная зона отдыха для детей и их кудахчущих бабушек с матерями.

Что-то наподобие сказочного городка с горками, лабиринтами, качелями, песочницами. Все сплошь из пластика. Из твердого, слегка прорезиненного пластика. По идее, площадка должна была иметь радужные оттенки, чтобы вселять надежду и радость маленьким людям для их дальнейшей маленькой жизни.

Но вместо этого, в виду отсутствия должного освещения, потешные башенки, спуски, канатные лесенки имели сероватый цвет с беловатыми отблесками. Это заставляло сердце сжиматься, перекачивания по венам холодную кровь.

Вопреки всевозможной логике, Сергей пристально уставился на мини городок наполненный темнотой.

И чем больше парень разглядывал очередное творение современной детской инфраструктуры, чем ближе он подходил к такому творению, тем отчётливее становилось ясно, что оно движется.

Нет. Новенькая детская площадка никуда не шла. Она не прыгала и не танцевала. Она таяла, медленно, но верно сползая вниз.

Большие капли пластика постепенно отделялись от верхних углов той или иной конструкции, скатываясь, как в пропасть, в самый низ. При этом не было никакого температурного воздействия. Даже солнца, даже месяца нельзя было увидеть, не говоря уже про открытый огонь.

На фоне этого создавалось ощущение, что зона отдыха плачет. Такое ощущение подкреплялось видом весёлых пластмассовых клоунов. Их глаза таяли, превращаясь в жидкость, неспешно стекая по плоскости лица.

То же самое происходило с героинями сказок. Роскошная Рапунцель лишилась половины своей щеки. А Красная шапочка с ужасом смотрела, как ее маленький, изящный подбородок отваливаясь от тела, катится к ногам.

— Детская площадка, вон там… Если смотреть влево! — Заорал Максимов, обращаясь к Доктору, который его значительно перегнал. — Что с ней такое!? Она как в слезах! Она что тает или так плачет??

— Растворяется, пацан. Растворяется.

— Но как на хрен пластмасса может взять и раствориться???