Город Мёртвых

От сиюминутной расправы англичанина спасло лишь то, что наш незадачливый гость начал вылезать из здания. Естественно, назад филейной частью тела. Пришлось перевести дух, оставить этого раздражающе посмеивающегося человека в целости и временной сохранности, и нетерпеливо подтолкнуть его под локоть.

– Целься выше.

– А может… – Том внимательно изучал в прицел, заманчиво вихляющий в оконном проёме, мохнатый зад хозяина тайги.

– Том, оставь хотя бы мишку в покое, – старалась я справиться со своим напряжением. – Он ни в чём не виноват… пока, по крайней мере.

– А мясо медведя съедобное? – буднично поинтересовался мужчина.

– Да, но жёсткое, – поделилась я услужливо всплывшей информацией.

– Ты пробовала? – неподдельно изумился Томас, однако, не переставая следить за медведем.

– Нет, это общеизвестный факт. Том, ты что, серьёзно? Он же падалью любит питаться, ты уверен, что хочешь пустить его на мясо?

– Нет, конечно! Это была шутка.

Я подозрительно уставилась на англичанина исподлобья и задумчиво хмыкнула. Чёрт разберёт этого шутника: когда он серьёзно, а когда нет.

– Как вылезет, давай сперва одиночным, а потом сразу очередью вдогонку, – заговорщицки зашептала я ему, подходя к мужчине с безопасной стороны и снимая автомат с предохранителя. – Только в него самого смотри не попади…

– А может, попробуем? – в который раз попытался предложить Том свою безумную идею.

– Таким уколом в жопу мы его не убьём точно, а вот разъярённого и жаждущего мести животного получим. И будем здесь с тобой на чердаке отсиживаться, пока ему не надоест. И да… Шекки он, скорее всего, сожрёт в пол укуса. Пожалей хотя бы собачку, изверг!

Дождавшись, пока медведь наконец-то повиснет на подоконнике, я дала Томасу команду стрелять.

Когда раздался одиночный выстрел, незадачливое животное испуганно дёрнулось, сорвалось с карниза, бесполезно загребая лапами, и со всей силы шлёпнулось на причинное место.

Не в силах определить источник звука, медведь подскочил и, очевидно на всякий случай, поднявшись на дыбы, упёрся в стену, оглядываясь по сторонам и бесполезно пытаясь принюхаться. В следующий же момент автоматная очередь, благодаря дрогнувшей руке Тома, прошлась прямо над его головой, осыпав кирпичным крошевом. Ошеломлённый медведь неловко рванул вперёд, нарвался по пути на опрокинутую им ранее бочку и, перекувыркнувшись, завалился на спину. Бочка злобно загрохотала и покатилась следом. Не совсем понимая, откуда пришла очередная опасность, несчастное животное, загребая лапами гравий вперемешку с землёй, ломанулось совсем в другую от бочки, а заодно и ворот, сторону и внезапно через десяток метров упёрлось в бревенчатый забор.

Пока его рвение на этом не закончилось, пришлось снова стрелять очередью. Животное «приободрилось» и, неожиданно даже для нас, дико взревев, запрыгнуло на забор. К сожалению, на такой вес забор рассчитан не был. Раздался громкий треск и надрывный рёв – медведь неумолимо падал, падал вместе с забором, и в его испуганном крике слышалось столько скорби и отчаяния, что у меня невольно выступили на глазах слёзы.

Конечно же, такая мелочь как забор не смогла принести каких-либо серьёзных повреждений этому бедолаге, и он, быстро выскользнув из-под брёвен, тут же припустился в лес что было сил. Прошло немного времени, прежде чем треск сухостоя затих где-то вдалеке. Медведь бесславно бежал. Нам оставалось лишь надеяться, что мы видели его в последний раз.

Убедившись, что животное решило не возвращаться, Том медленно опустил оружие.

– Ну, как? – выжидающе обратился он ко мне.

– Ты – просто герой! – с трудом, но всё же смогла я воскликнуть сквозь накатывающие приступы истерического смеха. – Бедный медведь, давно он так не… не… – замялась я, не зная, как правильно перевести ему то, что так и крутилось на языке.

Не подобрав слов, я в который раз разразилась хохотом, вспоминая, как косолапый в страхе пытался переваливаться через забор, и с наслаждением перешла на великий русский язык:

– Как же он обосрался – мама не горюй! Вот это пулемёт! О, эти глаза, наполненные вселенской скорбью!..

Томас с интересом прислушивался к незнакомым словам, но повторять в этот раз не решался. Наверное, он наконец смекнул, что некоторые особенности чужой культуры должны оставаться сокровенными и нести смысл исключительно для носителей языка.

– По-моему, убить его было гуманнее, – рассмеялся он, поддавшись моему безудержному веселью. – Первый раз такое видел…

– Видел! – меня слегка качнуло от подступающего хохота, и я вынужденно прислонилась к стене. – Да я за всю свою жизнь подобного не только не видела, но и не слышала о таком даже! Такое даже нарочно не придумаешь!

Англичанин, явно довольный собой, деловито поставил автомат на предохранитель и прислонил его к стене. Я же ещё долго и старательно размазывала рукой катившиеся по лицу слёзы, не в силах остановить их. В последний момент я вспомнила про простыню, в которую тотчас же благодарно и уткнулась.

– Как думаешь, он ещё вернётся? – вдруг спросил Том.