Город мертвых

Ош — самый юго-западный город Шаматры. За ним формально принадлежащая дворфам, окружённая Зубастыми горами степь. Пять дней скачки по степи — и Каменный Мешок. Около него и берут начало разветвлённые пещеры. Когда-то именно там звенело оружие — кипела Тридцатидневная война.

Частокол, словно гребень дракона, увенчал холм. Ладно сколоченная деревянная сторожевая вышка вздымалась на добрый десяток ярдов. К широким воротам вела утоптанная ногами и колёсами стезя.

Щурясь от солнца, зверолов осмотрел макушку вышки. Там, облокотясь на бревенчатое ограждение, дежурил бородатый вояка. Кожаная стёганка — слабенькое подспорье супротив арбалетного болта. Да и шлема нет. На запястье — петля увесистой булавы; такой по башке шибанёшь — и мозгов не соберёшь.

У ворот караулила парочка. Угреватый юнец до белизны козонок впился в древко бердыша. Пожилой часовой сидел на перевёрнутой бочке, беспечно болтались ноги, изо рта вылетали колечки табачного дыма. Обмундировывались одинаково: потёртые кирасы, массивные и неудобные гребенчатые шлемы с загнутыми полями.

Престарелый вояка сплюнул через щель в зубах и прокуренным голосом прохрипел:

— И откуда вас столько берётся? Неужто как кролики рождаетесь?

— Тятя, а нам-то что? — пролепетал юноша. — Чем больше — тем лучше. — Посмотрел на Тода и, преисполняясь чинности, потребовал: — Плати!

Зверолов спешился. Ростом дюйма на два обогнал шесть футов. Юнцу этого хватило, попятился.

— Чего хвост поджал, сынок? — с сарказмом осведомился пожилой страж. — Ты не гляди, что он высок как сосна и в плечах с дворфа. Будет задираться — сразу меж очей лупи бердышом. Понял?

— Ага, — проблеял сын.

— Не «ага», а так точно!

— Так точно, батя.

— Вы тут обо мне не позабыли? — поинтересовался Тод.

— Ты гляди, — растянулся в улыбке вояка-отец, — он ещё и умничает.

— Хватит лясы точить! — прогремело со смотровой вышки. — Берите плату — и пускай проваливает.

— Почему так негостеприимно? — наивно вопросил зверолов.

— Сил уж нет вас встречать, — пооткровенничал пожилой вояка. — Пришлые весь Ош заполонили. Байками о мертвяках уже все уши прожужжали. В кабаке нормально не посидишь. А дома тоже не отдохнёшь — жёнушка грызёт. Ух, лярва подколодная!

— Так чего, нет никаких мертвяков в Зубастых горах?

— Конечно, нет!

— Есть, — посмел вставить молодой охранник.

Отец строго зыркнул на нерадивое чадо.

— Хоть ты не слушай этот бред.

— Это не бред.

— Бред самый настоящий.

— А как объяснить то, что на прошлой неделе таверна Роджера взлетела на воздух?

— Что-то не улавливаю связи, — нахмурился зверолов.

— Да враки всё это, — плюнул пожилой страж и умилённо затянулся табачком.

— Никакие не враки, — не сдавался юноша. — Один из горе-смельчаков вырвал из лап подземных костяков какой-то жезл и притащил его к нам. Потом вместе с Роджером восхотел проверить его на жаростойкость... Ужас... Брёвна от трактира разметало по соседним кварталам.

— Слушай его больше, — глядя на Тода, поморщился пожилой караульный. — Никакого жезла не было. Просто-напросто старина Роджер в подвале гнал самогон и что-то там набедокурил. Вот и рванула его лаборатория...

Душой зверолова вновь завладела меланхолическая дрёма. Этот желторотый юнец с историей о жезле, казалось, затеплил огонёк надежды, а старик объяснил без всяких монстров и чудес. Может, и враки эти рассказы об артефактах? Но а как же тогда шлем из зелёной кожи?.. Вопросы по-прежнему оставались без ответов. Предстояло разобраться и собственнолично облазить подземные туннели.

— Вы там уснули?! — пророкотало с вышки.

— Всё в порядке, — успокоил пожилой страж. Посмотрел на зверолова. — О-хо-хо. Юн ты ещё, парень, а уже не сидится. — Глянув на сынка, пожурил его: — Вот каким надо быть, а ты — трус.

— Просто я страхуюсь, — стал оправдываться юноша. — А все эти... эти никакие не смельчаки, а самые настоящие безрассудные сорвиголовы.

— Матери своей будешь заливать, я-то вижу: ты — трус.

Не желая выслушивать разгоравшуюся семейную ссору, Тод спросил:

— Какая плата?

— Медяк за рыло, — грубовато ответил пожилой вояка.

За последние дни поясной кошель зверолова прохудился, но медяк — ещё не деньги.

Юнец ловко сцапал подброшенную монету. Лошадка послушно пошла за хозяином.