Город на грани: поездка по окраинам Сан-Паулу

Пока что эти искусственные озера служат последним барьером, препятствующим дальнейшему расширению города на юг. Водохранилище Биллингс – оно больше второго – было создано американским инженером в 1930-х годах в качестве элемента каскада ГЭС на реке Тиете. Шоссе пересекает его по мосту длиной более километра. Однако никаких фавел мы не видим – да и самого озера тоже. Поднялся плотный туман, так что не различишь даже, где вода, а где небо. Все вокруг словно закрашено белым, и мы видим только дорогу – бесплотную полоску асфальта, уводящую нас в молочную пелену, словно в автосимуляторе или сцене из боевика «Автоугон в Сан-Паулу» (не хватает только полицейских из бразильского спецподразделения BOPE, преследующих угонщиков).

Когда мы возвращаемся на твердую землю, куски пейзажа начинают пятнами проступать из тумана, словно влажная штукатурка из-под побелки. Мы едем на север по шоссе Эмигрантов, названного в память о европейских и японских переселенцах, превративших Сан-Паулу в «плавильный котел» в начале XX столетия. Шоссе соединяет город с его промышленным поясом, известным как АБК – от сокращенных названий районов Санту-Андре, Сан-Бернардо и Сан-Каэтано. В густеющих сумерках мы оставляем справа от себя Сан-Бернардо. Это оплот профсоюзного движения. Именно здесь, на металлургическом заводе «Вилларес», который мы едва успеваем разглядеть из окон машины, начал трудовую деятельность Лула, в то время нищий мигрант из Пернамбуко, штата на северо-востоке страны. К 1975 году он уже возглавлял профсоюз металлургов и на этом посту сумел вдохнуть новую жизнь в бразильское профсоюзное движение. Такое вот скромное начало пути самого талантливого из национальных лидеров современности.

По оценкам, при Луле примерно 20 миллионов бразильцев смогли выбиться из нищеты. Это достижение связано не только с социальными программами президента – помог делу и динамичный рост бразильской экономики, подпитываемый экспортом сои и металлов в Китай, – но его Рабочая партия сделала борьбу с бедностью одним из главных элементов своей платформы. Во многом сокращение числа людей, живущих за чертой бедности, стало результатом повышения минимальной зарплаты, осуществления программ социальной поддержки вроде Bolsa Família и предоставления кредитов на покупку жилья, что стимулировало рост потребления. Впрочем, утверждать, что при Луле имущественное неравенство снизилось, было бы преувеличением – ничего подобного не произошло. Благодаря биржевому буму у миллионеров дела шли даже лучше, чем обычно, и их поддержка имела для успеха Лулы, пожалуй, не меньшее значение, чем популярность среди рабочих. Роберту рассказывает, что Лула намерен вернуться в свою прежнюю квартиру в Сан-Бернардо – побывав в президентском кресле, он не забыл, где его корни.

Направляясь обратно к центру города, мы проезжаем еще одну тюрьму. Похоже, на периферии Сан-Паулу их немало – и людей эта своеобразная форма «жилья» вмещает тоже достаточно. С 1995 года население бразильских тюрем увеличилось втрое – и почти треть сидящих за решеткой только ожидают суда. Прямо напротив стены расположился гигантский рекламный плакат – на нем изображена Жизель Бундхен в чрезвычайно «минималистском» нижнем белье. У меня мелькает мысль: может быть, это особо изощренная форма наказания? А может быть, плакат напоминает о радостях жизни, что ждут тех, кто искупил вину. Торговая марка белья, напечатанная буквами размером с дом, прямо говорит об этом – «Надежда».

Дальше нам встречается еще один билборд – на нем приятель Мадонны Хесус Лус тоже рекламирует нижнее белье. Его руки раскинуты, как у статуи Христа в Рио. Наверное, столь откровенное обыгрывание имени манекенщика должно привлекать внимание публики шокирующим эффектом. И возможно, в этой религиозной стране привлекать образ распятого Сына Божьего для продажи трусов – дело рискованное, но на деле подобная безвкусица вызывает скорее улыбку, а не возмущение. Это не Господь в коротких штанишках, а просто очередная реклама.

На въезде в центр города – огромная парковка. Оттуда выезжают машины, выстраиваясь в очередь. Время – 7:55 вечера, и через пять минут их пропустят в центр. Это одна из мер городских властей, призванных обуздать проблему уличных пробок. В Сан-Паулу, по количеству машин на душу населения занимающем одно из первых мест в мире, введена ротационная система, ограничивающая пользование автомобилями в утренние и вечерние часы пик. Сегодня вторник, а это значит, что доступ на дороги в это время заказан машинам, чьи номера заканчиваются на 3 и 4. В принципе идея хороша, но на практике каждый, кто может себе это позволить, просто покупает две машины с разными номерами. И, конечно, не стоит забывать о той пресловутой прослойке населения, что давно уже отказалась от наземного транспорта и пользуется исключительно вертолетами.

Мы находимся в пути уже почти 14 часов. За это время мы легко могли бы оказаться в Баие, но находимся все в том же городе, не в силах преодолеть силу его притяжения. Мы замкнули круг еще в Сан-Бернардо – или, по крайней мере, прошли весь намеченный маршрут. Еще 10 километров на восток, и мы вернулись бы в Сан-Матеуш – первый пункт нашего путешествия.

Конечно, можно было бы выбрать и другой маршрут. У города есть и другие «орбиты», столь же красноречиво рассказывающие о его жизни. Мы могли бы побывать в cortiço – одном из доходных домов, поделенных на крохотные клетушки, где в каждой комнате ютится целая семья. В таких условиях прозябают больше полумиллиона жителей Сан-Паулу. Можно было бы также посетить один из высотных жилых комплексов Cingapura, построенных в 1990-х под впечатлением от сингапурской градостроительной модели. Но это все равно был бы рассказ о разделенном городе.

Почти все, что мы увидели через ветровое стекло, свидетельствовало либо об отсутствии государственной стратегии градостроительства, либо о ее несостоятельности. За последние 30 лет попытки государственного вмешательства в городскую жизнь носили в лучшем случае прагматический, а в худшем – безответственный характер. И это продолжается по сей день. Мэры меняются, но ни один из них не смог разработать концепцию развития периферии: вместо этого они блюдут интересы лобби торговцев недвижимостью, финансирующих их предвыборные кампании, и предпочитают популистские лозунги решению основополагающих проблем.

Тем не менее, несмотря на хронический дефицит жилья, жилищному строительству в городе уделяется, пожалуй, чрезмерное внимание. В Сан-Матеуше мы видели, что происходит, когда строятся только дома, а не город, – возникают изолированные сообщества, отъединенные от целого. Сан-Паулу необходимо изменить градостроительный акцент, сосредоточившись на интеграции. Существование фавел признано свершившимся фактом – но как включить неформальный город в состав формального? Для этого необходимо установить между ними связь в виде транспорта, инфраструктуры и рабочих мест, а также создать культурные стимулы для их взаимопроникновения, а не «одностороннего движения» из фавел в собственно город.

В Параисополисе, к примеру, мы увидели признаки реализации такой стратегии. Но в других районах все остается по-прежнему. Великолепный шанс, представившийся, когда чемпионат мира по футболу 2014 года было решено провести в Бразилии, упускается: все сводится к старомодной тактике сноса трущоб. Со времен нашей поездки уже тысячи людей оказались под угрозой выселения из таких районов, как Итакера, где строится новый стадион. Несомненно, мэр и губернатор штата «спишут» массовые выселения как побочный ущерб от строительного бума, порожденного чемпионатом. Это Сан-Паулу, и политика здесь не меняется.