Город на янтарном берегу

Она месяцами пыталась избавиться от этой глупой, сжигающей душевной привязанности. Она не могла ему ничего сказать, и еще больнее становилось оттого, что в обществе Даниила Катерина оживала. Он был Пигмалионом, она – Галатеей; когда он разговаривал с ней, откуда-то брались нужные слова, с ним Катерина чувствовала себя непринужденно, будто знала всю жизнь. Влюбленность, как она читала, частенько сковывает, а не раскрепощает, но у нее все произошло наоборот. При нем она могла смеяться, даже подпевать, когда гитару пускали по кругу. Даниил дружил с нею так же, как и со всеми остальными, и за три года они неплохо друг друга узнали, Катерина даже побывала несколько раз у него в гостях. Его родители были археологами, у Даниила оказалась большая дружная семья, и Катерина подумала тогда, что вот хорошо бы познакомить с его родственниками маму, затем испугалась этих мыслей и не познакомила.

Через три года Катерина поняла, что так нельзя. Жизни ей не будет. Или она найдет в себе силы избавиться от этой привязанности, заранее обреченной, или же так проведет всю жизнь, изводя себя. Она прорыдала всю ночь и приняла решение. Сначала стала реже появляться в компании, отговариваясь занятостью на новой работе, потом сказала Анжеле, что нужно побыть одной, и исчезла с горизонта. Анжела звонила, писала электронные письма, но Катерина все игнорировала, и в конце концов от нее отстали.

Было мучительно больно и не хватало живого допинга, но через год стало проще, потом еще проще. Катерина никогда и ничего не забывала, забыть Даниила было просто невозможно, однако время делало свое доброе дело, и появилась надежда, что ее все-таки отпустит. Смерть мамы перевернула мир с ног на голову, и долгое время память о Данииле оставалась отложенной на дальнюю полку. Там она закуклилась, уснула, почти освободив Катерину.

И когда свобода маячила уже перед носом…

Идти оказалось совсем недалеко – одну улицу пройти, да и все. «Берлога» Серебрякова находилась в старинном здании рядом с большим торговым центром. Даниил пропустил Катерину вперед в подъезд, кокетливо украшенный каменными завитушками.

– Прошу.

– Это дом какого века? – спросила она, поднимаясь по лестнице, закрученной, как штопор.

– Восемнадцатого или девятнадцатого, я не помню, – откликнулся Даниил беспечно. – А может, и пятнадцатого. Хотя нет. Пятнадцатого у нас мало, и на другой улице.

– Что бы сказали твои родители?

– Что я не должен заниматься ерундой, – усмехнулся он. – Многие знания – многие печали. Кстати, если хочешь, я передам от тебя привет.

– Они… Как они поживают?

– Великолепно, как всегда. Копают. Они не могут не копать. Вот, пришли.

Офис располагался на четвертом этаже, под самой крышей, и невероятно Катерине понравился. Это действительно была берлога – под скошенным потолком, с выкрашенными в черный цвет балками, светлая, просторная, хорошо пахнущая. Она очень подходила Даниилу.

– Всем привет.

– Ты же говорил, что не появишься, – удивилась худенькая белокурая девушка, сидевшая за столом у окна, и с любопытством посмотрела на Катерину.

– Я передумал.

– Как обычно. – Из-за шкафа, стоявшего как-то боком, выглянул парень, тоже светловолосый. Говорил он с ощутимым акцентом, да и в речи девушки прослеживалась незнакомая плавность. – Даниил, я разговаривал с Бернардом, но… – Тут он заметил Катерину. – Здравствуйте.

– Здравствуйте, – сказала Катерина.

– Катя, познакомься, это мои подчиненные, которых я нещадно эксплуатирую. Айна отвечает у нас за цифры, Марис – за заказы. Айна, Марис, это моя давняя подруга Катерина, из Москвы.

– Добрый день, – сказала Айна и улыбнулась. – Хотите кофе?

– Мы только что пили…

– Можно и еще попить, – заявил Даниил. – Пойдем, Кать, покажу тебе свой начальственный кабинет. Так что там с Бернардом?

– А. Он задерживает поставку. – Марис открытой ладонью потер подбородок. – Говорит, что не укладывается в сроки. Тебе нужны эти камни срочно или можно передвинуть доставку на два-три дня?

– А у нас есть выбор?

– Искать другого поставщика, но…

– Я все понял. Будем ждать, и напомни мне потом, чтобы я сделал ему внушение. Это уже в третий раз.

Айна, возившаяся у кофеварки, обратилась к Катерине:

– Ar pienu vai bez?.. – И тут же сообразила: – Ой, простите. Вам с молоком или без?

– С молоком.

– Я могу сделать латте.

Катерина молча кивнула. Внезапно накатившая ностальгия была такой острой, что даже в животе заныло.

Это настроение, которое здесь царило, которое чувствовалось, стоит дверь открыть, – оно уже знакомо, оно существовало там, в квартире на Пятницкой. Катерина ушла оттуда, но люди, создававшие настроение, остались прежними. Даниил приехал в Ригу, открыл здесь офис и мгновенно создал мирок, куда можно приходить с удовольствием и без опаски. Это чувствовалось – в непринужденном «ты», обращенном к начальнику, в готовности бухгалтерши сделать незнакомке чашку кофе, в смешных картинках и открытках на стенах, даже в солнечном свете, косыми лучами падавшем из окон на потолке. Оказывается, по этому можно очень сильно соскучиться.