Город на трясине

Будапешт уже бомбили, а здесь не было даже затемнения, яркий свет лился из всех окон. Казалось, что нет никаких трудностей, а проблем, которые некоторые из нас принесли сюда как тяжелый груз, вовсе не существует — с такой легкостью сняли их с наших плеч руководители страны. «Эту войну мы должны довести до конца!» «Мы в любом случае выиграем свою войну!» Те, кто рисовал себе ужасы грядущего опустошения страны и шел на смерть и в тюрьму, чтобы не допустить этого, просто ошибались! Ведь здесь же сидит Каллаи со своими министрами, которые так уверены в будущем страны. Они знают верные ходы. По-видимому, они правы. И большинство добропорядочных венгров, членов демократических партий, за них. Да и мы, писатели, в общем поддерживаем их… Зачем думать о худшем? Как красиво сияют освещенные окна замка в Лилафюреде! Будапешт только попугали, сбросив на него несколько бомб, а пока война дойдет до наших границ, произойдет какое-нибудь чудо… Обязательно произойдет…

И хотя Сталинград явился поворотным пунктом в войне против гитлеровской Германии, венгерское общественное мнение усомнилось в действиях фашистов только после катастрофы в январе 1943 года под Воронежем, где 2-я венгерская армия, сражавшаяся на Дону, была разгромлена Красной Армией и, бросая убитых, раненых и обмороженных, начала беспорядочно отступать.

Об этом можно собрать целый сборник документов, и каждый из них будет обвинительным актом против определенной части политиков, управлявших страной, и генералитета. Венгерские солдаты, вооруженные одними винтовками, были вынуждены воевать против советских танков. Значительная часть солдат даже в январе была одета в летнее обмундирование, хотя в Венгрии с большим шумом проходила кампания по сбору теплых вещей для армии: пышногрудые патриотки усиленно вязали теплые наколенники и пуловеры. Впоследствии стало известно, что все наиболее ценные вещи «уплыли» — начальники военно-хозяйственных ведомств пустили их в оборот. На тыловых складах лежали десятки тысяч зимних ботинок и меховых сапог, а во время отступления тысячи солдат отморозили ноги. Имеются письменные свидетельства о том, что начальники складов вели переговоры с гитлеровским командованием о продаже этой обуви.

Большая часть офицеров вела себя позорно и трусливо. Военная тюрьма на проспекте Маргит была заполнена «воронежскими беглецами» — офицерами. Усевшись в автомобили, они бежали до Киева, а то и до самого Будапешта. Гитлеровцы сбрасывали с грузовиков несчастных солдат, нанося им удары штыками и лопатами по рукам. Приказ командующего 2-й армией генерала Густава Яни, который не был опубликован в печати, стал приговором венгерскому офицерскому корпусу.

За решетку сажали не только дезертировавших офицеров. В течение многих недель в изолированных лагерях содержались целые части, которые с трудом добрались до дома, потеряв порой до трети и более половины личного состава. На фронт их провожали с цветами и музыкой, а сейчас вернувшихся домой ждали лагеря за колючей проволокой. Официально это называлось «санитарный карантин», но наши правители боялись распространения не столько тифа, сколько совсем другой «заразы». И это беспокойство не было лишено оснований, так как действительно каждый солдат, вырвавшийся из когтей смерти и добравшийся домой, был «бациллоносителем» ненависти к гитлеровцам и активным проводником антивоенных настроений…

Каллаи и его сторонники начали понимать, что надвигается беда, тот самый «решающий момент», когда под серьезной угрозой оказывается «наша собственная война», в которую они по-прежнему, как маньяки, верили. Они не хотели больше посылать солдат на Восточный фронт, а остававшиеся там части намеревались вернуть на родину.

Недоверие гитлеровцев к режиму Каллаи росло изо дня в день. Обстановка особенно обострилась в первые месяцы 1944 года, когда части победоносно наступавшей Красной Армии заняли Буковину и подошли к Карпатам. Гитлеровцы никоим образом не желали, чтобы в районе непосредственно за линией фронта политическая обстановка продолжала оставаться неясной. Это могло перечеркнуть их военные планы. Они хотели внести полную ясность в обстановку в стране. 12 марта венгерский консул в Вене сообщил в Будапешт, что на западных границах Венгрии дислоцируются пять немецких дивизий. Посланник в Загребе также доложил о концентрации войск в долине реки Мура.

Правительство с младенческой наивностью запросило германского посланника в Будапеште Ягова о том, что все это значит, но тот отказался отвечать на вопросы. Одновременно он передал «приглашение» Гитлера регенту срочно прибыть в его ставку. Хорти вначале колебался, словно надеясь, что за это время произойдет какое-нибудь чудо. Однако чудо почему-то запаздывало: не было ни англо-германского перемирия, ни высадки воздушного десанта англо-американских войск. Пришлось ехать к фюреру.