Город на воде, хлебе и облаках

Меж тем до пятницы, до послепятничной молитвы, когда мусульмане Города должны были вынести свой, а других пока не было, вердикт по поводу пребывания на площади Обрезания Осла, точнее, по путям вывода этого самого Осла с этой самой площади Обрезания, оставалось три дня. И встал вопрос, как провести эти самые три дня. Тут, мой читатель, у тебя может возникнуть подозрение, и я тебя понимаю, что автор может снова-заново по второму кругу затеять церковно-синагогальные коллоквиумы, чтобы, во-первых, убить время, не работать же, когда тут такое, а во-вторых, довести это повествование до приличных размеров, дабы получить за него приличную копейку, чтобы там ни говорили о самовыражении, о творчестве как о способе познания. Так-то оно так, но плату за продукты питания никто не отменял. А овес, как говаривали в старые времена в еврейских местечках, нынче дорог. И в размышлении о дальнейшем течении творческого процесса я глянул на календарь, нарисованный девицей Иркой Бунжурной, для еврейской диаспоры города Москвы, и обнаружил, что завтра у нас 1 июля 2012 года по РХ и 1 Тамуза 5772 года по Сотворению мира. И по странному совпадению я родился в один день и по еврейскому летосчислению, и по христианскому. И этому событию была посвящена картинка в календаре. А изображено на ней было мое родное местечко, находящееся в двух верстах от Города. В какую сторону ни глянь, в какую сторону ни пойди. И спросите меня, что мешает мне с вами провести один денечек из оставшихся трех (вы не забыли о пятничной молитве и так далее?., ну и славно), а именно – вторник, на моей малой исторической родине, в штетле под названием Липск, из названия которого выклюнулась моя нынешняя фамилия и откуда вышли многие разные евреи. Рассеянные по всему миру. Многие из них носят вполне себе приличные фамилии, не провоцирующие на мгновенное желание дать носителю по поганой, сальной, носатой морде, но часть сохранила в фамилии свои липские корни. Вот и шастают по странам и континентам Липскеры, Липские, Липовецкие, Липскеровы, Липсюковы и просто Липсы. И было у штетла Липска еще одно название, которое вы не найдете ни на одной карте мира. И это понятно. Если на карте мира нет названия Город, а он вполне ничего себе, то о каком названии на карте мира может идти речь о местечке в двух верстах от него? Ни о каком. Поэтому между своими мы называем его Хеломом. И вот из него-то, можете мне не верить, и вышли всякие Эйнштейны, Мендельсоны, Спинозы, Фрейды, Даяны, Шагалы, Ванниковы, сестры Берри, Лавочкины, Мили, Дунаевские и разные прочие Моисеевы (не те, которые Боря, а те, которые ансамбль). А почему мы называем его Хеломом? А почему вы называете Мценск Мценском, а Нижний Тагил Нижним Тагилом, а не, скажем, Верхним Гуданом? Вот так вот!

И было в этом Хеломе семеро мудрецов. О которых еврейский мир слагал легенды, мифы, притчи, былины, большие и малые эдды. И одна из этих легенд, притч, былин, больших и малых эдд гласила о том, как семеро мудрецов из местечка Хелом придумали Город, который нарисовала девица Ирка Бунжурна, который населил я, придумал историю с Ослом, которая и развивается на ваших глазах. А может быть, я не исключаю такой вариант, семеро мудрецов придумали Город, который придумал меня, чтобы я написал о нем. А до того Город при посредстве папы и мамы Бунжурнов придумал девицу Ирку Бунжурну, чтобы она нарисовала придуманный семью хеломскими мудрецами Город, а я его оживил, чтобы вы сейчас мучительно искали смысл в образовавшейся конструкции из хеломских мудрецов, меня, Города и девицы Ирки Бунжурны…

А кому сейчас легко?!.

Итак, я приступаю к истории создания семью хеломскими мудрецами Города.

История создания Города

Начнем с того, что семерых мудрецов было ровно семеро. Не пять, не восемь, не, упаси господь, двадцать шесть. Ибо где же у него наберется мудрости на двадцать шесть евреев из Хелома. Он с семерыми-то замучился. Итак, их было семеро. И вот однажды (я настаиваю на «однажды», потому что это произошло именно однажды, а не в какой либо другой день) мутной осенью, когда в сердце нет места ни для чего, кроме печали, они встретились на улочке Хелома для того, чтобы на ней встретиться. И звали их реб Аарон, реб Метцль, реб Хаим, реб Ицхак, реб Додик, реб Кардан-Штуцер и реб Реб, потому что имени его уже лет триста как никто не помнил. (А вообще-то его звали Эшмиэль.)

Семеро мудрецов осмотрели Хелом, окинули мудрым взором его серые домишки, живо напоминающие русскую деревню в разгар мерзких осенних дождей, если бы только вдали не маячили развалины какого-то то ли монастыря, то ли шинка, то ли замка, разрушенного крестоносцами в отместку за разрушение его арабами в прошлом полутысячелетии, и им пришла в голову, всем семерым, мудрая идея покинуть Хелом, чтобы найти на Земле место для Города, в котором никогда не наступает мутная тоскливая осень.