Город над крышами

В Шамбалу, мать ее, подумал Берсенев. В Белогорье. Сказочки, припевочки. Значит, Аня Поспелова играла в «Золотой квест»?

И что ей открылось в самом конце?

Так, а во что играли другие? Очень интересно. Что ж мы все скопом мимо такой версии… Берсенев почувствовал, как мурашки пробежали по загривку.

Если все дети, все восемь человек…

Он, забывшись, встал в визоре. Муть накатила, но тут же отхлынула, едва он осторожно, не двигая головой, сел обратно.

Хорошо-хорошо, «Золотой квест».

Разработчиком значился некий Ян Коти, как ни странно, живущий под самым боком. Был даже адрес, Голубева, двенадцать. По карте — два километра напрямик.

Берсенев открыл три-дэ-план города и нашел, что Ян Коти как индивидуальный предприниматель снимает помещение в цокольном этаже солидного здания чуть ли не полуторавековой постройки.

К сожалению, в других делах никакого «Золотого квеста» не упоминалось. Тут, конечно, надо было родителей опрашивать, во что их дети…

Мягко звякнув, пришло сообщение. Глазами вверх и вправо — открыть.

«Не спите?» — написал Солонин.

«Обнаружил тут кое-что, — отбил Берсенев. — Вы случайно не вскрывали визор Димы Лиховцева?».

Ответ пришел не сразу.

«Забрали родители. Им выдали все его вещи в морге».

«Вы их не спрашивали об увлечениях сына?» — написал Берсенев.

«Меня не было в морге», — ответил Солонин.

«Я думаю, что все дети, весьма вероятно, играли в одну игру, перед тем, как упасть».

«И?».

«Золотой квест».

«Вы предполагаете умысел разработчика?».

«Да, именно».

«Хорошо, а мотив?».

Берсенев задумался.

«Зайду и спрошу. Это, здесь, на Голубева».

«Удачно».

«Я тоже так думаю. Возможно, потому у нас такая статистика, что он здешний».

«Александр Степанович, я не вижу, зачем ему это надо, — написал Солонин. — Если действительно имеет место возникающий в процессе игры какой-то эффект вроде гипнотического, то это, если без паранойи, элементарная недоработка».

«И он не виноват?».

«Это лицензионный, завершенный софт?» — поползли строчки от Солонина.

«Не знаю, скорее, инициативная разработка. Свободное творчество».

«Вот. Вряд ли ваш разработчик может отвечать за сырой продукт, тем более, что наверняка предупредил о его пользовании».

«Но он выложил его на торренты!»

«Он ли? — отозвался эксперт и отправил смайлик. — Весь мир выложен на торренты, фильмы, игры и книги. Это делают авторы и режиссеры?»

Берсенев почувствовал, что устал. Над левым виском, стягивая, копилась нудная боль.

«Все, я спать», — написал он Солонину и с облегчением сдернул визор. На завтра, нет, уже на сегодня — проверить этого Коти и побеседовать, если возможно…

Он выключил компьютер и с сожалением сообразил, что мог поискать в сети, что геймеры думают о «Золотом квесте». Может ведь ходить в той среде предупреждение: не качайте, глюки, можно с крыши навернуться.

Коти — что за фамилия? Кошачья какая-то.

Берсенев сходил в туалет, потом принял таблетку аспирина и лег. С минуту его знобило, боль перекатывалась от виска к виску через затылок, но скоро погасла.

Утром Берсенев отчитался начальству по находящимся в его ведении делам: два направлены в прокуратуру, одно возвращено на доследование, по убийству Григорова и Катериничева он ждет результатов экспертиз.

По мальчишке, упавшему с крыши, он пока дело не прекращает, ему нужен еще день-два, чтобы выяснить окончательно, несчастный ли это был случай.

Начальство подвигало бровями, повертело ручку, побарабанило пальцами по папке с гербом, но согласилось: да, еще день-два, но не больше.

У себя в кабинете Берсенев вышел во внутреннюю сеть, нашел адреса родителей погибших детей. Оказалось, две семьи, Вересень и Пудовы, в городе больше не живут, выехали. По видеоканалу он связался с Лесных и Титоренко, но выудить ценной информации не смог. Да, и Сергей, и Максим играли в квесты, вообще, были неразлучны, настоящие друзья, друг за друга, как водится, но насчет «Золотого квеста» — нет, не уверены, может быть, трудно вспомнить, они и в РПГ играли, часто целой командой…

Мать Ивана Разумова сразу зарыдала, едва Берсенев спросил ее о погибшем сыне, и разговора не получилось. А отец Ильи Шкатурского с ходу, едва Берсенев представился, принялся обвинять полицию в том, что она ничего не делает, закрывает и сдает дела в архив, и он это так не оставит, будет жаловаться в следственный комитет, в Верховный суд и, возможно, в Гаагу.

«Вы думаете, Илью убили?» — спросил Берсенев.

Крепкий, лет сорока мужчина с затравленным взглядом рассмеялся ему в лицо. «Я уверен, — сказал он. — Ильюша не мог сам. Вы понимаете? Не мог…»

Берсенев не стал спорить.