Город небесного огня

Они были на пустынном каменистом берегу озера Лин, на другом берегу. Клэри вспомнила окровавленный песок и меч, торчащий из груди Джейса. Песок того, восточного, берега был залит кровью. Меч в Джейса вонзил Валентин.

А здесь… несомненно, место было живописное. Поверхность озера рябила, напоминая кусок фольги, шелестящей под прикосновением ветра. Высоко над ними плыли облака.

Девушка направилась к кромке воды. Она думала, что мама поедет с ними, но в последний момент Джослин отказалась. Она уже попрощалась с сыном и теперь была очередь Клэри.

Тело Джослина сожгли – Конклав не стал противиться этому решению семьи Фэйрчайлд, они даже оставили за скобками, что Джослин уже не была Сумеречной охотницей. Сожжение тела было честью, а умерших в бесчестии хоронили на перекрестках, не сжигая, так в свое время поступили с матерью Джейса, но Джонатан избежал этой участи. Потом уже Клэри поняла, что кремация была для Конклава единственным способом убедиться в том, что Себастьяна больше нет. Но пепел ее брата решили не доставлять в обитель Безмолвных братьев, это было бы уже слишком – Себастьян не мог занять свое место среди душ нефилимов. Себастьяна Моргенштерна никто не желал помнить. Даже Клэри хотелось бы забыть его, но это было не так-то просто.

У берега вода была с легкими радужными разводами. Клэри открыла плоскую серебряную шкатулку. Внутри – мелкий пепел и горстка обугленных костей. В пепле блеснуло серебряное кольцо Моргенштернов; оно было на Джонатане, когда сжигали его тело, и огонь его не повредил.

– Как странно, я хороню брата, но брата у меня никогда не было, – задумчиво произнесла девушка.

Джейс положил руку ей на плечо.

– Был, – сказал он. – Саймон. Во всем самом важном он был для тебя как брат. Он рос вместе с тобой, дрался с тобой и защищал тебя, он заботился о тебе всю свою жизнь. Даже если… его теперь нет, никто и ничто не лишит тебя этого.

Клэри глубоко вздохнула и с размаху бросила шкатулку в воду. Пепел рассыпался, кольцо упало, крутясь.

– Ave atque vale in perpetuum, frater, – процитировала девушка. – Здравствуй же, брат дорогой! Брат мой, навеки прощай!

С озера подул пронизывающий ветер; щеки замерзли, и лишь тогда Клэри поняла, что плачет. В детстве она никогда не понимала, почему мама всегда плакала в день рождения Джонатана. Зачем плакать, если она ненавидит его? Но теперь все встало на свои места. Мама оплакивала ребенка, которого у нее никогда не было, оплакивала свои мечты о сыне, о таком сыне, каким он мог бы стать. Ее ребенок был уничтожен еще до рождения. И теперь Клэри точно так же оплакивала брата, которого у нее никогда не было, брата, которому не выпал шанс жить. Она оплакивала всех погибших в Темной войне, она плакала по маме, которой пришлось пережить все это, она оплакивала Саймона, зная, что ей будет не хватать его каждый день до самой смерти, а вместе с Саймоном она оплакивала себя прежнюю, потому что порой даже перемены к лучшему воспринимаются как маленькая смерть.

Джейс стоял рядом с нею и молчал, пока пепел Джонатана не исчез бесследно.

– Не подслушивай, – сказал Джулиан.

Эмма отмахнулась. Подслушивай не подслушивай – надо быть глухим, чтобы не разобрать громкие голоса, доносившиеся из кабинета Джии. Ну да, она действительно прижала ухо к двери, чтобы не упустить детали: им лучше знать, о чем там говорится, чем строить догадки. Эмма всегда считала, что правила на то и существуют, чтобы нарушать их. Кроме того, ей надоело ждать.

У входа в кабинет висели гобелены, траченные временем. Почти на всех – эпизоды истории Сумеречных охотников: Ангел, поднимающийся из озера с Орудиями смерти, Ангел, вручающий Джонатану Сумеречному Охотнику «Серую книгу», первое Соглашение, битва при Шанхае, совет в Буэнос-Айресе… На гобелене поновее – да что там, совсем новом и, видимо, повешенном недавно – Эмма снова увидела Ангела среди вод, а на берегу – юношу со светлыми вихрами и хрупкую рыжеволосую девушку со стилусом в руке.

– Ты тоже когда-нибудь станешь такой, – сказал Джулс.

Эмма покрутила пальцем у виска:

– Чтобы тебе посвятили гобелен, надо сделать что-то значительное. Например, победить в войне.

– За тобой не заржавеет, – засмеялся Джулиан.

Когда Джулс смеялся, боль от потери родителей немного утихала. Там, за дверью, решалась ее судьба. Они могут разлучить ее с Джулианом Блэкторном: отправить в какой-нибудь Институт, где у нее есть дальние родственники, – в Англию, Китай или Иран. Это было бы катастрофой… Неожиданно запаниковав, она вытащила стилус и нарисовала на руке руну, обостряющую слух, потом снова приложила ухо к двери.

Джия разговаривала с Люком Гэрроуэем.

– …Захария? У него столько дел. – Джия, видимо, отвечала Люку. – Он уехал сегодня, сказав, что ему надо уладить кое-какие дела, да еще срочная встреча в Лондоне в середине января, которую он не может пропустить.

Захария уехал? Эмме хотелось поблагодарить его за помощь в ночь сражения. И спросить, откуда он знает ее второе имя – Корделия.

Начало фразы Люка она пропустила.