Город небесного огня

Иззи отвернулся от окна, и Клэри могла ясно видеть слезы, стоявшие в её глазах.

— Я хочу тебе кое-что сказать, — сказала Изабель. — И я не хочу, чтобы ты меня ненавидела.

— Я не могу тебя ненавидеть, — отозвалась Клэри. — Это невозможно.

— Это гораздо хуже, — сказала Изабель, — чем, если бы он умер. Если бы он был мертв, я могла скорбеть, но я не знаю, что думать. Он в безопасности, он жив, мне стоит быть признательной. Он не вампир больше, и он ненавидел быть вампиром. Я должна быть счастлива. Но я не счастлива. Он сказал мне, что любит меня. Он сказал мне, что любит меня, Клэри, и теперь он даже не знает, кто я.

Если бы я стояла перед ним, он бы не узнал моего лица. Это заставляет меня чувствовать, что я никогда не имела значения. Ничего из этого никогда не имело значения или никогда не происходило. Он никогда не любил меня, — гнев прилил к её лицу. — Я ненавижу это! — она вспыхнула внезапно. — Я ненавижу это чувство внутри своей груди.

— Когда кого-то не хватает?

— Да, — сказала Изабель. — Я никогда не думала, что буду чувствовать такое из-за какого-то парня.

— Не какого-то парня, — сказала Клэри. — Саймон. И он любил тебя. И это имеет значение. Может быть, он не помнит тебя, но ты… Ты помнишь. Саймон, который живёт в Бруклине сейчас, это Саймон, каким он привык быть 6 месяцев назад. И это не ужасно. Он был потрясающим.

Но он изменился, когда ты узнала его. Он стал сильнее, он чувствовал боль, и многое произошло с ним. И это тот Саймон, в которого ты влюбилась и который влюбился в тебя, поэтому ты скорбишь, потому что он ушёл. Но ты можешь сохранить ему жизнь хотя бы немного, помня его. Мы обе можем.

Изабель издала удушливый звук.

— Я ненавижу терять людей, — сказала она, и появилась свирепые лезвия в ее голосе: отчаяние тех, кто потерял слишком многих, слишком юным. — Я ненавижу это.

Клэри положила руку и взяла — тонкую правую руку Иззи, с единственной руной Ясновидения, начерченной вокруг костяшек ее пальцев.

— Я знаю, — сказала Клэри. — Но вспомни есть люди, которых приобрела. У меня появилась ты. Я благодарна за это. — Она жестко подала руку Иззи, и мгновение не было никакого ответа. Тогда пальцы Изабель сжала ее в ответ. Они сидели в тишине на подоконнике, их руки покрывали все расстояния между ними.

Майя сидела на диване в квартире, её квартире теперь. Так как она лидер стаи, ей заплатил небольшую зарплату, и она решила использовать её на аренду, чтобы сохранить то, что когда-то было местом, где жили Джордан и Саймон, сохранить их вещи от выброса на улицу сердитым выселяющим их арендодателем.

В конечном итоге она бы прошла через их вещи, разбирая, что смогла, по полочкам памяти. Изгоняя призраков.

На сегодняшний день, однако, она была довольна сидеть и смотреть на то, что прибыло для нее из Идриса в небольшой посылке от Джии Пенхаллоу. Консул не поблагодарила ее за предупреждение, которое она сделала, но она приветствовал ее как нового и бессменного лидера Нью-Йоркской стаи.

Ее тон был прохладным и далеким. Но в письма была завернута бронзовая печать, печать главы Претора Люпоса, печать, которой семья Скотт всегда подписывала свои письма. Она была извлечена ​​из руин на Лонг-Айленде. Еще здесь была приложена небольшая записка, с двумя словами, написанными на ней заботливой рукой Джии.

Начни сначала.

— С вами все будет хорошо. Я обещаю.

Хелен говорила это уже, наверное, раз в шестисотый, как думала Эмма. Возможно это бы и помогло, но только если бы это не выглядело так, как будто она пыталась убедить в этом саму себя.

Хелен почти закончила собирать вещи, которые она привезла с собой в Идрис. Дядя Артур (он сказал Эмме тоже называть его так) обещал прислать остальное. Он ждал внизу с Алиной, сопровождающей Хелен в Гард, где она пройдет через портал на Остров Врангеля. Алина последует за ней на следующей неделе, после договоров и голосований в Аликанте.

Все это казалось скучным и сложным и ужасным для Эммы. Все, что она знала, что ей было жаль, что она когда-либо думала, что Хелен и Алина были сентиментальными. Хелен, казалось, сейчас не до сентиментов, просто печально, ее глаза покраснели, и руки дрожал, когда она застегнула сумку и повернулась к кровати.

Это была огромная кровать, достаточно большая для шести человек. Джулиан прислонился к спинке кровати с одной стороны, а Эмма с другой. Можно было бы разместить остальных членов семьи между ними, подумала Эмма, но Дрю, близнецы и Тавви спали в своих комнатах.

Дрю и Ливви плакали; Тиберий принял известие о выезде Хелен с широко раскрытыми глазами от непонимания, как будто он не знал, что происходит и как он должен был ответить. Напоследок он пожал её руку и торжественно пожелал ей удачи, словно она была его коллегой и уезжала в командировку. Она разрыдалась.

— О, Тай, — сказала она, и он попятился назад, испуганно смотря на неё.

Хелен опустилась на колени, в результате чего оказалась почти на уровне глаз Джулиана, сидевшего на кровати.

— Помни, что я сказала, хорошо?

— Мы будем в порядке, — пробормотал Джулиан.

Хелен сжала его руку.