Город небесного огня

— Сообщение для нежити, — сказал Магнус, — Я говорил с Майей по телефону. Она сказала мне запомнить это. Очевидно, он сказал: „Скажи нежити, что я жажду мести, и я добьюсь ее. Я буду иметь дело с каждым, кто в союзе с Сумеречными охотниками. Я не желаю зла вашему роду, пока вы не помогаете Нефилимам, но если это произойдет, вы будете жертвой моего клинка и мечей моей армии, до тех пор, пока последний из вас не будет стерт с лица этого мира.

Джослин издала неровный звук.

— Он говорит в точности, как его отец, не так ли?

Люк посмотрел на Магнуса.

— Ты собираешься доставить это сообщение в Совет?

Магнус прошелся по подбородку своими блестящими ногтями. — Нет, — ответил он, — Но и от Нежити я не собираюсь этого скрывать. Моя преданность Сумеречным охотникам не превыше преданности им.

Не так, как ты. Слова повисли между ними невысказанными.

— У меня есть это, — сказал Магнус, достав листок бумаги из кармана. Люк узнал его, так как у него был такой же листок. — Придете ли вы завтра вечером на ужин?

— Я приду. Фейри относятся к приглашениям очень серьезно. Для Мелиорна и всего Двора было бы оскорблением, не прими я его.

— Я планирую рассказать им о послании там — сказал Магнус.

Что, если они запаникуют? — сказал Люк. — Если они откажут Совету и Нефилимам?

— Можно подумать, то, что произошло с Претором, можно держать в тайне.

— Сообщение Себастьяна можно — сказала Джослин. — Он старается запугать жителей Нижнего Мира, Магнус. Он старается заставить их отступить, пока он истребляет Нефилимов.

— Это их выбор — ответил Магнус.

— Если они отступят, думаешь, Нефилимы простят их когда-нибудь? — спросила Джослин. — Конклав не прощает. Их прощения добиться тяжелее, чем прощение самого Господа.

— Джослин, — сказал Люк. — Это не вина Магнуса.

Но Джослин все еще смотрела на Магнуса.

— Что Тесса сказала бы тебе делать? — спросила она.

— Умоляю тебя, Джослин, — ответил Магнус. — Ты вряд ли знаешь ее. Она бы начала читать нотацию о честности, как она обычно это делает. Хранение тайны ни к чему хорошему не приводит. Когда живешь достаточно долго, начинаешь понимать это.

Джослин посмотрела на свои руки — ее руки художника, которые Люк всегда любил, ловкие, осторожные и с пятнами чернил.

— Я больше не Сумеречный Охотник. — сказала она. — Я бежала от них. Я говорила вам обоим. Но мир без Сумеречных Охотников — это то, чего я боюсь.

— Мир существовал до Нефилимов, — сказал Магнус. — Будет существовать и после.

— Но сможем ли мы выжить в нем. Мой сын… — не успела договорить Джослин, как ее прервал звук, доносившийся сверху. Кто-то колотил во входную дверь. — Клэри? — произнесла она удивлено. — Наверное снова забыла свои ключи.

— Я открою, — сказал Люк и встал. При выходе из подвала, он обменялся короткими взглядами с Джослин, начинала кружиться голова. Джордан мертв, Майя горевала. Себастьян пытается натравить Нежить на Сумеречных охотников.

Он заметил, что входная дверь открыта и от туда дует холодным ночным воздухом. На пороге стояла девушка с светлыми вьющимися волосами, одетая в снаряжение. Хелен Блэкторн. Люк успел заметить что защитные башни светятся кроваво-красным, затем она заговорила.

— У меня есть новости из Гарда, — сообщила она. — Насчет Клэри.

— Майя.

Мягкий голос нарушил тишину. Майя перевернулась на бок, не желая открывать глаза. Что-то ужасное ждало ее там, во тьме, и она могла избежать этого только находясь в долгом и беспробудном сне.

— Майя.

Он взирал на нее, стоя в тени: тусклый взгляд, темная кожа. Ее брат. Даниэль. Она смотрела на то, как брат отрывает бабочке крылья, и ее маленькое тельце, кружась, падает на пол.

— Майя, пожалуйста. — Легкое прикосновение руки.

Майя резко села на постели, все еще испытывая отвращение. Она ударилась спиной об стену и, широко распахнув глаза, начала хватать ртом воздух. Ресницы были липкими и словно покрытыми солью: она плакала во сне.

Майя была в полу — освещенной комнате с единственным окном, выходящим на извилистую центральную улицу города. За грязным окном виднелись голые сучья деревьев и край чего-то металлического — пожарная лестница, догадалась она.

Майя взглянула вниз: узкая кровать с железным изголовьем и тонкое одеяло, которое она отбросила в ноги. Майя сидела, прижавшись спиной к кирпичной стене. У кровати стоял один-единственный стул, старый и расшатанный. На нем сидел Бэт; он постепенно опустил руку.

— Мне очень жаль, — произнес он.

— Не надо, — выдавила из себя Майя. — Не трогай меня.

— Ты кричала. Во сне.

Она обхватила себя руками. Она была одета в джинсы и майку. Свитер, который был на ней в Лонг-Айленде отсутствовал, и ее кожа пошла мурашками. — Где моя одежда?“ сказала она. — Моя куртка, мой свитер? — Бэт прочистил горло. — Они были в крови, Майя.

— Да, — отозвалась она. Сердце бешено стучало в груди.

— Ты помнишь, что произошло? — спросил Бэт.

Майя закрыла глаза. Она помнила все: дорогу, грузовик, пылающее здание, пляж, усеянный трупами. Тело Джордана, падающее вниз возле нее, его кровь, заливающая все вокруг, смешивающаяся с песком. „Твой парень мертв“.