Город небесного огня

— Я не, — запротестовал Джейс, когда Алек кончиком стило коснулся обнаженной кожи руки Джейса. Когда темные линии начали выходить из-под адаманта, Джейс не мог не вспомнить еще один день, в Аликанте, когда Алек перевязывал руку Джейса, сказав ему сердито: «Лечиться будешь, как примитивный: долго и неприятно. Может, извлечешь из этого урок». В тот день Джейс разбил кулаком окно; он заслужил все, что Алек высказал ему.

Алек медленно выдохнул; он всегда был очень аккуратен, нанося руны, особенно с ираце. Он, казалось, легкое жжение, жалящее кожу Джейса. Хотя Джейс никогда не боялся боли — карта белых шрамов, которая покрывала его бицепс и спускалась вниз на предплечье, была тому свидетельством.

Руны, нанесенные твоим парабатаем имели особую силу. И если и существовала причина, почему их отослали, в то время как остальные члены семьи Лайтвуд встречались в офисе Консула, так это то, что Алек мог исцелить Джейса быстро и эффективно, насколько это возможно. Джейс поразился, он наполовину ожидал, что произойдет с его синими запястьями и отеками.

— Я не, — снова сказал Джейс, когда Алек закончил и отступил, рассматривая свою работу. Джейс уже начал чувствовать онемение от ираце, распространяющее по его венам, успокаивающее боль в руке, исцеление его разбитой губы. — Ты попал в нож Маттиаса через половину амфитеатра. Чистый выстрел, не задевший Джию вообще. И он все время крутился.

— У меня был сильный стимул.

Алек засунул стило обратно за пояс. Его темные волосы неровными прядями спускались ему на глаза. Некому было их правильно отрезать, так как он и Магнус расстались.

Магнус. Джейс закрыл глаза.

— Алек, — начал он. — Я пойду. Ты знаешь, что я пойду.

— Ты так говоришь, будто считаешь, что твои слова успокоят меня, — сказал Алек. — Думаешь, что я хочу, чтобы ты сдался Себастьяну? Ты сумасшедший?

— Я думаю, что это может быть единственным способом вернуть Магнуса, — сказал Джейс, видя лишь темноту сквозь веки.

— И ты готов променять жизнь Клэри тоже? — тон Алека был кислым. Глаза Джейса распахнулись; Алек смотрел на него в упор, но без всякого выражения.

— Нет, — ответил Джейс, услышав нотки поражения в собственном голосе. — Я не могу это допустить.

— И я не стал бы просить об этом, — сказал Алек. — Это… Это то, что Себастьян пытается сделать. Вбить клин между всеми нами, используя людей, которых мы любим, как крючки, чтобы разъединить нас друг с другом. Мы не должны позволить ему.

— Когда ты стал таким мудрым? — ответил Джейс.

Алек рассмеялся, коротким, нервным смехом. — Я стал мудр в тот день, когда ты стал осмотрительным.

— Может быть, ты всегда был мудр, — отозвался Джейс. — Я помню, как спросил, хотел бы ты быть мне парабатаем, и ты ответил, что тебе нужен день, чтобы поразмыслить об этом.

— А потом ты вернулся и сказать: «Да», и когда я спросил, почему ты согласен сделать это, ты ответил, что я нуждаюсь в ком-то, кто позаботиться обо мне. Ты был прав. Я никогда не думал об этом снова, потому что не имел необходимости. У меня был ты, и ты всегда заботился обо мне. Всегда.

Алек сидел с натянутым выражением лица; Джейс почти видел напряжение, струившееся по венам его парабатая.

— Нет, — возразил Алек. — Не надо так говорить.

— Почему нет?

— Потому, — сказал Алек, — что люди так говорят, когда думают, что их ждёт смерть.

— Отправить Клэри и Джейса к Себастьяну — значит, отправить их на смерть, — сказала Мариза.

Они находились в кабинете Консула, наверно наиболее шикарно оформленном из всех в Гарде. Толстый ковер простирался под ногами, каменные стены были украшены гобеленами, массивный стол стоял по диагонали через всю комнату. С одной стороны сидела Джиа Пенхэллоу, порез на ее горле затянулся, так как начала действовать ираце. Сзади за стулом стоял ее муж, Патрик, положив руку ей на плечо.

Напротив них размещались Мариза и Роберт Лайтвуды. К удивлению Клэри, ей, Изабель, и Саймону, также было разрешено остаться в комнате. Здесь обсуждалась ее собственная и судьба Джейса, как она полагала, но у Конклава никогда раньше не возникало особых проблем вершить судьбы людей без их участия.

— Себастьян сказал, что не причинит им вреда, — сказала Джиа.

— Его слова ничего не стоят, — фыркнула Изабель. — Он лжёт. И то, что он поклялся Ангелом, ничего не значит, ведь ему плевать на Ангела. Он служит Лилит, если вообще служит кому-то.

Раздался мягкий щелчок, и вошли Алек и Джейс. Джейс выглядел хуже, с разбитой губой и запястьями, которые либо уже были сломаны или вывихнуты. Сейчас они выглядели почти нормально, он попытался улыбнуться Клэри, но его глаза были затуманены.

— Вы должны понять, как это видит Конклав, — сказала Джиа. — Вы сражались с Себастьяном в Буррене. Но они никогда в живую не видели разницы между Сумеречными охотниками и Темными воинами. Никогда до этого не было расы сильнее, чем Нефилимы. Теперь есть.