Город Ночи

— Ферму для выращивания Новых людей. Две тысячи резервуаров под одной крышей, здание замаскировано под фабрику или тепличный комплекс.

Лаффит никак не мог найти рот рукой, и Девкалион ему в этом помог: конфета оказалась у губ.

— То есть на ферме будут появляться шесть тысяч Новых людей в год.

Опять закрыв глаза, Лаффит с удовольствием жевал конфету. Попытался говорить с шоколадом во рту, но не получалось.

— Не торопитесь, — сказал ему Девкалион. — Доешьте конфету.

Проглотив шоколад и облизав губы, Лаффит заговорил, не открывая глаз:

— Строится вторая ферма, которая войдет в строй к первому января. Резервуаров там еще больше.

— Вы знаете распорядок дня Виктора в «Руках милосердия»? Когда он там появляется? Когда уходит?

— Не знаю. Он проводит в лаборатории много времени, больше, чем где-то еще.

— Сколько таких, как вы, работает в «Руках милосердия»?

— Думаю, восемьдесят или девяносто. Точно не знаю.

— Охрана поставлена на высшем уровне.

— Каждый, кто там работает, ходячая машина убийств. Я хочу еще одну конфету.

Девкалион помог ему и найти коробку, и отправить конфету в рот.

Когда Лаффит не ел конфету, его глаза метались под веками, когда ел — застывали.

— Вы находите мир более загадочным, чем он должен быть? — спросил пастор, доев вторую конфету.

— Кто говорит, что он не должен быть загадочным?

— Наш создатель. Но у вас многое вызывает вопросы?

— Очень многое.

— Я тоже задаюсь вопросами. Тоже задаюсь. Как по-вашему, есть у собак души?

Глава 55

На дорожке у ступеней, которые вели на крыльцо дома Луланы, Карсон проинструктировала сестер:

— О том, что случилось в доме пастора, вам лучше никому не говорить.

Вечерний воздух благоухал жасмином. Лулана держала пирог обеими руками. Они так дрожали, что она боялась, как бы пирог не выпал на землю.

— Кто этот гигант?

— Вы мне не поверите, — ответила Карсон. — А если я скажу, то, возможно, подставлю вас под удар.

Евангелина тоже вцепилась в пирог обеими руками.

— Что не так с пастором Кенни? Что с ним будет?

На этот раз заговорил Майкл, но не для того, чтобы ответить на ее вопрос:

— Для спокойствия души вам нужно знать, что ваш пастор давно уже обрел вечный покой. А человек, которого вы называли сегодня пастором Кенни… у вас нет причин горевать о его уходе.

Сестры переглянулись.

— Что-то странное пришло в этот мир, не так ли? — Лулана спрашивала Карсон, но ответа определенно не ждала. — Сегодня у меня возникло ощущение, что близится… конец света.

— Может, сестра, нам стоит помолиться, чтобы этого не произошло? — предложила Евангелина.

— Не помешает, — кивнул Майкл. — Даже поможет. И съешьте по куску пирога.

Лулана прищурилась.

— Мистер Майкл, мне представляется, что вы тоже с удовольствием съели бы по куску пирога, если бы располагали временем.

За Майкла ответила Карсон:

— Съешьте по куску пирога за наше здоровье. Даже по два.

Уже в машине, когда Карсон отъезжала от тротуара, Майкл спросил:

— Ты заметила белый «Меркури Маунтинир», который стоял на противоположной стороне улицы в половине квартала от нас?

— Да.

— Похож на тот, что мы видели в парке.

Карсон глянула в зеркало заднего обзора.

— Да. И на тот, что стоял на улице неподалеку от дома пастора.

— Я как раз хотел спросить, заметила ли ты его.

— Я что, внезапно ослепла?

— Он едет за нами?

— Пока нет.

На углу она свернула направо.

Майкл развернулся на сиденье, всматриваясь в темную улицу.

— Их по-прежнему нет. Наверное, в таком городе много белых «Маунтиниров».

— И это один из тех странных дней, когда мы натыкаемся на все.

— Может, нам следовало попросить у Годо и гранаты?

— Я уверена, мы бы их получили.

— Скорее всего, перевязанными подарочной ленточкой с бантом. Куда теперь?

— Ко мне домой, — ответила Карсон. — Может, будет неплохо, если Викки куда-нибудь уедет с Арни.

— В какой-нибудь маленький тихий городок в Айове.

— И в 1956 год, когда Франкенштейн был всего лишь Колином Клайвом и Борисом Карлоффом, а Мэри Шелли — романисткой, а не пророком и историком.

Глава 56

На шести экранах насекомоподобное существо, которое не так уж давно было Уэрнером и сохранило какие-то человеческие черты, ползало по стальным стенам изолятора, иногда с осторожностью крадущегося за дичью хищника, иногда быстро и суетливо, как испуганный таракан.

Виктор и представить себе не мог, что новости, которые принес Патрик Дюшен, затмят происходящее на экранах, но, когда священник рассказал о встрече с татуированным мужчиной, кризис с Уэрнером тут же отошел на второй план в сравнении с появлением в Новом Орлеане человека, которого он, Виктор, создал первым.

Поначалу настроенный скептически, он попросил Дюшена как можно подробнее описать великана, который сидел у того на кухне, особенно изуродованную половину лица. Судя по тем повреждениям, что сумел разглядеть священник под татуировкой, обычный человек, получив их, не выжил бы. Более того, повреждения совпадали с теми, которые запомнил Виктор, а своей памяти он имел все основания доверять.