Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

В священном центре Рима мужчины, женщины и дети встречались с язычеством полнокровным, дышавшим свободно и вольно. По главным улицам жрецы гнали к белоснежным алтарям жертвенных волов. Римское солнце пекло их покорно склоненные головы, посыпанные зерном и спрыснутые вином. Их кровь проливалась во имя богов [21]. Рим существовал в непрерывном предвкушении повелений и гнева свыше. Когда того требовали боги или император, каждый в городе должен был принести жертву высшим силам. В главных святилищах закалывали волов [22], обыкновенные люди жертвовали ладан и вино. Главными вехами года для всех служили религиозные праздники, оставлявшие город восхищенным, радостным и даже очищенным. После Луперкалий бездетные женщины ходили с рубцами на спинах: их хлестали бичами, нарезанными из козлиных шкур, чтобы им было даровано плодородие [23]. Участие в Сатурналиях принимало более чувственные формы: римляне сбрасывали с себя тоги, напивались, играли в азартные игры. Ставя несколько сестерциев в игре в кости или дожидаясь, затаив дыхание, пока колеса колесницы пересекут финишную черту в Большом цирке, граждане, вольноотпущенники и рабы получали огромное удовольствие от празднества. В I веке до н. э. участие в главных религиозных праздниках было столь массовым, что император Август (27 г. до н. э. – 14 г. н. э.) отправлял на главные улицы Рима отряды стражников. Иначе дома, оставленные владельцами пустыми из соображений веры, а часто и просто по недомыслию, в предвкушении развлечения, стали бы «жертвами грабителей, так мало людей оставалось дома» [24].

Принято считать, что первые проблески христианства несли надежду простонародью: рабам и вольноотпущенникам, иностранцам и многим другим, обделенным судьбой в римском обществе с его резкой стратификацией. Верно то, что последователи Иисуса с самого начала восхваляли бедность и простоту, традиционно презираемую римлянами. Кроме того, подавляющее большинство жителей Рима находилось внизу иерархической пирамиды, увенчанной императором, которого несли на своих плечах патриции, всадники и полноправные граждане города. Однако, наблюдая игрища и даже заглядывая внутрь храмов Рима I века, можно убедиться, что религиозные традиции города соблюдались и многими неимущими. Даже негражданам и рабам приходилось принимать участие в пиршествах и жертвоприношениях, предписываемых римской религией, внутри храмов и за их пределами, на улицах. Кто-то оглашал окрестности низкими звуками сдвоенных флейт – тибий, бывшие рабы, в подражание гаруспикам, могли изучать на мраморных плитах расположение внутренностей жертвенного скота, извлекая из них пророчества [25]. Женщины могли становиться жрицами Великой матери богов, чей символ, сосну, процессия несла по городу к храму этой богини на Палатине [26]. Среди несущих дерево можно было увидеть бывших рабов, размахивавших стеблями камыша в знак прославления гибели Аттиса, супруга Великой матери, который лишился рассудка, а потом и жизни после добровольного самооскопления под сосной [27].

Но для всех слоев общества римские традиции едва ли были единственным вариантом религии, хотя бы за померием, на «общественных землях» Рима: там допускалось отправление иных культов, в том числе христианского. Всевозможные верования и традиции приносились в Рим теми же экономическими и политическими ветрами, что гнали в город их чужестранных приверженцев. Изида и Серапис прибыли из Александрии, Антиохии и Афин [28]. К началу III века существенное значение в Риме приобрел древнеперсидский культ Митры. Еще до 300 года у его адептов было здесь примерно 40 мест, где они собирались [29]. Приверженцы Митры отправляли в съемных комнатах, частных домах и даже в казармах свои ритуалы, в ходе которых их статус повышался от «Ворона» до «Льва» и «Отца». Запертые двери и темнота их молелен служили противоположностью пышным храмам Юпитера и других римских богов. Но на Марсовом поле, поле между Тибром и западной линией померия, видны и слышны были свидетельства иных восточных культов. Там из-за стен святилища Изиды, выстроенного в изящном греческом стиле в I веке до н. э., доносились громкие песнопения и металлический треск систрумов. Это чужестранное верование получило в Риме широкое распространение. Двор святилища размером 70 на 140 метров был в несколько раз больше расположенного поблизости Пантеона, где молились всем римским богам [30]. Безмятежный пруд посередине окружали пальмы и обелиски. В апсиде святилища высилась сама Изида, величественная статуя с фигурами Сараписа и Анубиса по бокам. От взора большинства римлян, пересекавших Марсово поле, эти излучающие спокойствие виды были скрыты мощными стенами, хотя изредка случалось, что молящиеся в святилище показывались и с его внешней стороны. Бритоголовые, в развевающихся на ходу белых одеяниях, они торопливо шли через поле, мимо древнего театра Помпея.