Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

Такие люди, как супруги Акила и Прискилла, могли проведать о ранних христианских воззрениях в синагогах Рима или рядом с ними, хотя Акила мог стать христианином еще до того, как смело подался вместе с женой в столицу. Акила был евреем из Понта, дождливой римской провинции на северном побережье Черного моря [40]. В середине I века там, бесспорно, уже жили христиане – Павел обращался к ним из «Вавилона» в своем знаменитом послании к преследуемым верующим Малой Азии. Возможно, Акила и Прискилла бежали от религиозного преследования в Понте, краю вишен, льна и виноградной лозы, чтобы обрести анонимность и безопасность в гуще огромных безликих толп императорского Рима. В середине 50-х годов, когда Павел писал христианам города, они уже, без сомнения, находились там. Апостол знал эту супружескую пару и обращался к ним напрямую, потому что имел с ними дело еще в Коринфе, представлявшем собой сухопутный мост между Аттикой и Пелопоннесом. Как видные христиане, Акила и Прискилла могли превратить свой дом в Риме в домашнюю церковь. В первые десятилетия Римская церковь обходилась без главы – без епископа, тем более без папы. Скорее она представляла собой тогда горстку домашних церквей – ко времени послания Павла их было около семи [41]. Нарождающаяся церковь была еще далека от организованной иерархии, зато представляла собой весьма разветвленную сеть по всему миру. Христиане, такие как Акила и Прискилла в Риме, поддерживали связь со своими заморскими братьями и сестрами при помощи писем на общем для них греческом языке. Только в II–IV веках Церковь постепенно перейдет в общественной жизни на латынь, отчасти ради новообращенных римлян из привилегированных слоев общества. Но заря христианства в Риме имела домашний, скромный характер и не оставила заметных следов вроде зданий сугубо церковного назначения, изображений, святилищ, алтарей [42]. Учитывая эту робость первых шагов Римской церкви, мы начинаем лучше понимать уничижительные отзывы наблюдателей III века, видевших в христианах людей «скрытных, боящихся света, безмолвных при других, но болтливых по углам» [43].

Собственный дом служил Акиле и Прискилле не только местом для молитв, но и мастерской. Подобно Павлу, они кормились изготовлением шатров: кроили, растягивали и сшивали грубые козлиные шкуры, превращая их в переносные убежища. Христиане жили как в Трастевере, так и вдоль Аппиевой дороги, к югу от Капенских ворот, в застойном воздухе между Целием и Авентином [44]. Вся их жизнь протекала под стук молотков ремесленников, блеяние мулов, болтовню женщин, прядущих шерсть и ткущих полотна перед своими хижинами. Непрерывный поток людей, направлявшихся в Рим и обратно по главному юго-западному пути, обеспечивал Акиле и Прискилле столь нужные им заказы. Трастевере служил одновременно центром мелких ремесел и бойкой пристанью в излучине Тибра. Здесь не стихал гомон голосов и складской шум, непрерывно работали мельницы и дубильни. На узких извилистых улицах Акила и Прискилла жили в тесном соседстве с речниками, лавочниками и грузчиками, переносившими грузы с лодок для дальнейшей продажи или обмена где-нибудь неподалеку на одежду и масло. Некоторым их соседям приходилось трудиться дальше от дома, выше по течению Тибра, на Ватиканском холме. У его подножия, неподалеку от уже наметившегося святилища Петра, мужчины склонялись над раскаленными печами для обжига кирпича из красной и белой глины.

Представляя себе жизнь в этих простонародных, часто скандальных кварталах, без явного лидерства, без разделения между домами, без молитвенных храмов, начинаешь понимать, почему первые христиане Рима оставили так мало письменных свидетельств о себе. В Трастевере многие жили в доходных домах из кирпича и досок, в несколько этажей. Многим бедным обитателям подобных жилищ приходилось спать, молиться, есть и трудиться в одних и тех же неприглядных коморках. В II веке поэт Апулей описал мастерскую сукновала, чьи гости сидели на перевернутых станках, вдыхая вонь выбеливаемой материи [45]. Выходя от него на улицу, людям приходилось перелезать через орудия труда и готовую продукцию, миновать склады с мешками зерна и тяжелыми плотницкими заготовками. Только на крышах густонаселенных домов Трастевере или между стропилами на чердаках, среди птичьих гнезд, обретали первые христиане Рима необходимый им покой для богослужений, чтения и уединенной молитвы. Убрав со столов рабочие инструменты, такие люди, как Акила и Прискилла, приступали к молитве. Они зажигали лампады и крестились в память о распятом Иисусе [46]. Христиане верили, что это событие, случившееся всего два десятилетия назад, спасло человечество от низвержения в ад. В те времена даже мерцание свечей в их окнах не привлекало внимания, ведь евреи и язычники тоже прибегали в своих ритуалах к зажиганию свечей.

* * *