Город падающих ангелов

– Однажды летом, – сказала Патрисия, – когда Изабелла Стюарт Гарднер снимала дворец у моего прадеда и прабабушки, у нее было здесь великое множество гостей, включая Генри Джеймса, и ей перестало хватать спален. И здесь она поставила кровать специально для Джеймса. Ему нравилось созерцать лепнину и картины на потолке, и он написал моей прабабушке письмо, в котором говорил, что она, владелица дворца, очень многое упустила в своей жизни, если ни разу не ночевала в этой комнате.

Из какой-то книги Патрисия вытащила лист бумаги и прочла:

– «Вы когда-нибудь жили здесь? – если нет, если вы не видели с дивана, глядя вверх, розовый рассвет, или во время послеобеденной сиесты не рассматривали медальоны и арабески потолка, то позвольте мне сказать вам, что вы не знаете Барбаро».

Она снова положила лист в книгу.

– Когда мне было четырнадцать, отец позвал нас сюда после начала каникул – он сел вот за этот стол и раздал нам книги, которые мы должны были, по его мнению, прочесть за лето. Мне он дал «Крылья голубки».

– И вам было тогда четырнадцать?

– Признаюсь, мне было трудно ее читать, но, прочтя ее, я смогла понять, почему для некоторых людей, независимо от того, кто на самом деле владеет палаццо Барбаро, оно всегда будет принадлежать Милли Тил. Представьте, – сказала она, когда мы направились к лестнице, – Милли Тил через несколько месяцев вернется в Барбаро.

– Каким образом? – спросил я.

– Одна английская кинокомпания собирается снимать здесь фильм по мотивам «Крыльев голубки».

Казалось, правильность этого решения подняла Патрисии настроение. Кертисы разрешили снимать в Барбаро дюжину, если не больше, фильмов, не имевших ни малейшего отношения к Барбаро. Был особый символизм в том, что этот фильм, имевший прямое и непосредственное отношение к Барбаро и Кертисам, будет последним, снятым в палаццо, все еще принадлежащем семье Кертис.

Я вспомнил фрагмент диалога из книги, придавший всему еще больше горечи и муки, и подумал, не мучило ли это и саму Патрисию: Милли переехала в «палаццо Лепорелли» и влюбилась в него. Она прикипает к нему и не хочет покидать. Она говорит лорду Марку: «Я без конца обхожу его. Я не устаю от него, и никогда не устану – он так мне подходит. Я обожаю это место… Я не хочу ни в коем случае отказываться от него».

«…Вы положительно хотите здесь жить?»

«Думаю, что я хочу, – ответила бедная Милли, подумав одно мгновение, – умереть здесь».

– Я видел многих актеров, многих режиссеров, многих киношников, приезжавших сюда снимать фильмы, – говорил мне Дэниел Кертис, сын Патрисии, тезка и праправнук Дэниела Сарджента Кертиса, купившего Барбаро в 1885 году, – и каждый раз чувствовал, что меня как будто не то чтобы ударили ножом в спину, но сильно поцарапали.

Я познакомился с Дэниелом Кертисом вне стен Барбаро на съемках фильма «Крылья голубки». Высокий, худощавый мужчина, на вид лет сорока, с темными вьющимися волосами, обладал неподдельным обаянием и приветливым взглядом, за что его особенно любили в Венеции.

– Потому что это либо кусок скотча на терраццо – и тогда ты понимаешь, что, когда вся эта вакханалия закончится и скотч отдерут от пола, придется еще добрых двадцать лет вощить пол, чтобы восстановить его первоначальный вид, – или что-то более разрушительное, как, например, в прошлом году, когда здесь снимали «В любви и войне». Какой-то техник вошел в salone со стремянкой на плече, и верхним ее концом разбил люстру восемнадцатого века. Услышав звон стекла, он обернулся, желая посмотреть, что он натворил, и разбил другую люстру. Скажу честно, каждый раз, когда такое случается, я воспринимаю это как своего рода насилие над домом.

Съемочная группа фильма «Крылья голубки» приехала в палаццо Барбаро, отсняла нужные сцены и уехала. С моста Академии и с Кампо-Сан-Вио толпы зевак зачарованно смотрели, как две распыляющие туман машины, стоявшие на якоре в Гранд-канале, превращали солнечный летний день в промозглый зимний вечер и как установленный на барже деррик-кран поднял на высоту оператора, чтобы снять сверху сцену с Милли Тил и Кейт Крой (актрисы Элисон Эллиот и Хелена Бонэм Картер), стоящих на балконе piano nobile. Художник по свету выбрал для съемок коралловые фильтры, чтобы снимать Венецию в теплых золотистых тонах – в противоположность Лондону, где сцены снимали в холодных синеватых оттенках. Внутри Барбаро дизайнеры задрапировали мебель темным бархатом с золотыми нитями, чтобы воспроизвести светотеневой эффект, характерный для картин Сарджента. За два месяца съемочная группа нанесла урон не больший, чем естественное изнашивание обстановки; к тому же говорили, что фильм получился очень хороший.

Когда съемки были окончены, в палаццо снова зачастили потенциальные покупатели, измерявшие и оценивавшие piano nobile. Одним из них был Джим Шервуд. Помимо обладания «21» и «Чиприани», Шервуд был владельцем целой империи, включая поезд «Восточный экспресс» и всемирную сеть из тридцати отелей-люкс. Услуги кейтеринга Шервуд прекратил оказывать клиентам Барбаро задолго до того, как ему позвонила Патрисия.