Город падших ангелов

Гроб начал светиться мутным зеленым светом — почти как ведьмовский огонь, но было что-то болезненное в этом свете, что-то, что резало глаза. Джейс попытался шагнуть назад, но его ноги не двигались. Холодный пот прошиб его спину. Голос зашептал на краю его сознания.

Иди сюда.

Это был голос Себастьяна.

Ты думал, что обрел свободу, раз Лилит ушла? Укус вампира пробудил меня; теперь ее кровь в моих венах зовет тебя.

Иди сюда.

Джейс попытался удержаться на месте, но его тело предало его, таща его вперед, хоть его разум и сопротивлялся этому. Даже когда он пытался остаться на месте, его ноги тащили его по дорожке к гробу. Нарисованный круг засветился зеленым, когда он вошел в него, а гроб, казалось, ответил второй вспышкой изумрудного света. А потом он оказался над ним, глядя внутрь.

Джейс с силой прикусил губу, надеясь, что боль вернет его из этого состояния в нормальное. Это не сработало. Он ощутил вкус собственной крови, уставившись на Себастьяна, который плавал, как труп утопленника в воде. Его глаза были словно жемчужины. Его волосы были бесцветными водорослями, его закрытые веки были голубыми. Его губы были тех же очертаний, что и холодные, твердые линии его отца. Это было, как смотреть на юного Валентина.

Без его желания, абсолютно против воли, руки Джейса начали подниматься. Его левая рука положила край лезвия на внутреннюю сторону правой ладони, где пересекались линии жизни и любви.

Слова сорвались с его губ. Он услышал их будто бы с расстояния. Они были на языке, который он не понимал и не знал, но он знал, что это — ритуальная песня. Его разум кричал телу, чтобы оно остановилось, но разницы не было. Его левая рука опустилась с зажатым в ней ножом. Лезвие оставило ясный, уверенный и неглубокий порез на правой ладони. Почти мгновенно она начала кровоточить. Он попытался отклониться, убрать руку прочь, но он будто был в цементе. Он с ужасом наблюдал, как первые капли крови упали на лицо Себастьяну.

Глаза Себастьяна распахнулись. Они были черными, чернее, чем глаза Валентина, будто глаза демонессы, называвшей себя его матерью. Они посмотрели на Джейса, как огромные темные зеркала, отражая его лицо, искаженное и неузнаваемое, его губы, произносящие слова ритуала, бормочущие бессмысленно, как черная вода в реке.

Кровь теперь текла свободнее, превращая мутную жидкость в гробу в темно-красную. Себастьян пошевелился. Кровавая вода заколыхалась и пролилась, когда он сел, его черные глаза глядели на Джейса.

Вторая часть ритуала. Произнес его голос в голове Джейса. Он почти завершен.

Вода стекала с него, как слезы. Его бледные волосы, прилипшие ко лбу, будто совсем не имели цвета. Он поднял одну руку и вытянул ее, и Джейс, против крика в своем сознании, поднял кинжал лезвием вперед. Себастьян провел рукой вдоль холодного, острого клинка. Кровь собралась вдоль линии на его ладони. Он оттолкнул кинжал в сторону и взял руку Джейса, сжимая ее в своей.

Этого Джейс ожидал меньше всего. Он не мог сдвинуться, чтобы убрать руку. Он ощутил все холодные пальцы Себастьяна, когда они сомкнулись на его руке, сжимая их кровоточащие порезы вместе. Будто бы его сжал холодный металл. Лед начала распространяться по его венам от руки. Он вздрогнул, а затем начались другие, более сильные колебания, такие болезненные, словно его тело выворачивало наизнанку. Он попытался закричать…

И крик умер в его горле. Он посмотрел на свою руку и Себастьяна, сжатые вместе. Кровь стекала по их пальцам и запястьям, элегантная, как красное кружево. Она сверкала в холодном электрическом свете города. Она двигалась не как жидкость, а как красные провода. Она обвязала их руки алой нитью.

Особое ощущение мира охватило Джейса. Мир будто отдалился, а он стоял на вершине горы, мир простирался перед ним, и все в нем принадлежало Джейсу. Огни города вокруг него больше не были электрическими, а были тысячей звезд-бриллиантов. Они словно светили ему доброжелательным светом, который говорил, это хорошо. Это правильно. Этого хотел бы твой отец.

Он увидел в своем сознании Клэри, ее бледное лицо, ее рыжие волосы, ее губы, произносящие «Я скоро вернусь». Пять минут.

А затем ее голос пропал, когда заговорил другой. Ее изображение в его сознании пропало, растворяясь в темноте, как исчезла Эвридика, когда Орфей обернулся, чтобы посмотреть на нее в последний раз. Он увидел ее, ее белые руки протянуты к нему, а затем ее накрыло тенью, и она пропала.

Новый голос заговорил в сознании Джейса, знакомый, однажды ненавистный, а теперь странно радушный. Голос Себастьяна. Он словно струился в его крови, сквозь кровь, текущую из руки Себастьяна в его руку, как огненная цепочка.

Теперь мы одно целое, младший брат, ты и я, — сказал Себастьян.

Мы — едины.