Город Перестановок

– Нельзя превратиться в Народ Солипсистов. Это ерунда. Пустая риторика из старой пьесы. Это будет значить лишь… умереть. Люди, созданные программами, без тебя не будут уже тобой ни в каком смысле.

– Они будут счастливы, верно? Время от времени? По собственным странным причинам?

– Да, но…

– Это всё, что я есть теперь. Всё, что меня определяет. Так что, когда они будут счастливы – они будут мной.

32

– Семнадцать прошло, один остался.

Чтобы управлять эвакуацией, Дарэм сделался спокойным и деловитым. Мария, по-прежнему не модифицированная, смотрела (при этом её подташнивало от облегчения), как он распаковывает Ирен Шоу, её семьсот миллионов отпрысков и их окружение, которого хватило бы на четыре планеты, во вновь создаваемый и пухнущий «Эдемский сад». Плотно сжатый мгновенный срез всей цивилизации перетекал по путям, созданным Дарэмом в обход находящегося под подозрением инфоцентра, – по целой дюжине независимых маршрутов, проверяемых и перепроверяемых на каждом шагу, пока не пересекал барьер, за которым выковывался новый Элизиум.

Пока не было никаких признаков, что разрушение решётки распространяется, но последнее заседание Городского совета выделило Дарэму всего шесть часов Стандартного Времени на сборку и запуск нового семени. Мария была поражена, что его вообще назначили на эту работу, учитывая, что его тайный визит на планету Ламберт катализировал катастрофу (элизиане оставили – бессознательно – включенной программу слежения, чтобы мониторить его действия и взять дело на себя, потерпи Дарэм неудачу). Но ведь это он построил и запустил Элизиум, и, очевидно, они доверяли ему более, чем кому бы то ни было в деле спасения из распадающейся вселенной, так же, как когда-то он спас их основателей с легендарной разлагающейся Земли.

Двое из трёх основателей-отшельников – Ирен Шоу и Педро Каллас – откликнулись на аварийные сигналы, посланные в их пирамиды из инфоузла. Несмотря на тысячелетия молчания, они не отрезали полностью свои миры от информации из остального Элизиума.

А вот Томас Риман отрезал.

Мария взглянула на часы в окне интерфейса: у них осталось четырнадцать минут.

Несколько часов назад Дарэм запустил программу, предназначенную для взлома пирамиды Римана. Ему удалось создать новые соединения с процессорами, но без личного кода Римана любые переправлявшиеся туда инструкции игнорировались, а каждая неудачная попытка включала временный блок, так что перебрать все возможные комбинации из девяносто девяти цифр не удалось бы. Поэтому Дарэм дал указание метапрограммисту выстроить ТНЦ-машину, которая вырезала бы один из процессоров Римана, расчленила его и подвергла тщательному досмотру содержимое памяти, чтобы вычислить код по содержащимся внутри зашифрованным тестам.

Когда программа выдала итоговый результат, Мария резко спросила:

– Вы могли бы поступить так же с моей пирамидой, верно? И позволить мне спать?

Дарэм, не глядя на неё, покачал головой.

– Откуда бы я это сделал? У меня не было доступа к границе. Это стало возможным потому, что прочие основатели дали мне карт-бланш.

– Думаю, могли бы подрыться, если бы как следует задумались.

Некоторое время Дарэм молчал, потом признался:

– Может, и мог бы. Я хотел, чтобы вы посмотрели на планету Ламберт. Я действительно верил, что не имею права дать вам проспать контакт.

Мария искала подходящего к случаю горького ответа, потом сдалась и лишь устало сказала:

– Вы не имели права меня будить… но я рада, что увидела ламбертиан.

– Вход, – произнесла программа-взломщик кода.

Уже не было времени на приличия, объяснения по поводу кризиса и необходимости эвакуации. Дарэм просто выдал серию команд, которым следовало заморозить все программы в пирамиде, проанализировать, выделить важное и упаковать в новый «Эдемский сад». Риман с его детьми даже не заметят разницы.

Оказалось, что программы считают иначе. Код доступа они приняли, но остановиться не пожелали.

Мария отвернулась и подавила сухой позыв к рвоте. «Сколько там было людей? Тысячи? Миллионы?» Невозможно узнать. Что произойдёт, если их поглотят изменения решётки? Может, их миры спадутся и исчезнут, как и неживой Город?

Когда она вновь заставила себя посмотреть, Дарэм преспокойно поменял курс. Он сказал:

– Я пытаюсь прорвать запрет на коммуникации. Посмотрим, смогу ли хотя бы на одном уровне достичь кого-то, с кем можно поговорить. Может, внутренний контроль оттуда получше, и, если мы не можем остановить их программы и разом упаковать, это удастся им самим.

– У вас осталось одиннадцать минут.

– Знаю. – Дарэм поколебался. – Если понадобится, я могу задержаться и отправить этих людей отдельно. Не думаю, чтобы для них была разница, окажутся ли они в одной вселенной с остальными элизианами.

– «Задержаться»? Вы хотите себя склонировать и послать одну версию с остальными нами?..

– Нет. Земански организовала сто человек на проверку запуска изнутри. Я там не нужен.

Мария пришла в ужас.

– Но… зачем вам оставаться? Для чего рисковать?

Повернувшись к ней, Дарэм безмятежно сказал: