Город Перестановок

— Программа не может интерпретировать их ответ. Я сейчас попрошу её заново оценить все прежние данные; может, были случаи, когда этот танец наблюдался прежде, но слишком редко и не считался статистически значимым.

— Может, мы совершили какую-нибудь грамматическую ошибку, — предположила Мария. Нарушили синтаксис, и теперь они смеются нам в лицо, не позаботившись думать о самом сообщении.

— Не совсем так, — возразил Репетто. Он хмурился, словно пытался представить себе что‑то ускользающее. Рупор принялся копировать сферообразный строй. Мария ощутила, как по её элизианским внутренностям ползёт холодок. Дарэм резко спросил:

— Что ты делаешь?

— Просто стараюсь быть вежливым. Подтвердил, что мы приняли их ответ.

— И каков он?

— Вам может не понравиться.

— Если понадобится, я и сам узнаю.

Дарэм шагнул к Репетто с жестом скорее нетерпения, чем угрозы; из травы с громким чириканьем взметнулось облако крошечных синих существ, похожих на комаров.

Репетто бросил взгляд на Земански, между ними что‑то происходило — точно электрические разряды. Мария смутилась: они явно были любовниками, чего прежде она не замечала. Но, может быть, раньше их сигналы шли по другим каналам, поэтому остались скрыты от неё. И только сейчас…

— Их ответ гласит, — объявил Репетто, — что правила ТНЦ ложные, потому что система, которую описывают эти правила, будет существовать вечно. Они отвергают всё, что мы им сказали, потому что эта информация ведёт к выводам, каковые они посчитали абсурдными.

Дарэм нахмурился.

— Это ты сейчас говоришь глупости. Трансфинитная математика существует у них тысячи лет.

— Как формальность, инструмент, промежуточный этап в некоторых расчётах. Ни одна из их моделей не даёт бесконечных результатов. Большинство команд не пойдёт даже на то, чтобы сообщить другим такую модель, потому этот ответ до сих пор наблюдали так редко.

Дарэм немного помолчал, потом твёрдо сказал:

— Нам нужно время, чтобы решить, как с этим справиться. Вернёмся, изучим историю бесконечности в ламбертианской культуре, найдём способ обойти проблему, потом опять сюда.

Марию отвлекло что‑то яркое, пульсировавшее на краю поля зрения. Она повернула голову, но, что бы это ни было, оно, казалось, улетало прочь с той же скоростью, с которой она пыталась его отслеживать. Потом поняла, что это окно в Элизиум, которое она почти начисто отключила от внимания, как слепое пятно. Мария вновь попыталась на нём сосредоточиться, но осмыслить изображение оказалось трудно. Она переместила его в центр и увеличила.

За окном квартиры золотые башни Города Перестановок текли. Мария изумлённо вскрикнула и вскинула руки, пытаясь подать знак остальным. Здания не просто двигались: они плавились, размягчались, деформировались. Мария рухнула на колени, разрываясь между желанием вернуться в настоящее тело, защитить его и ужасом перед тем, что может произойти, если она это сделает. Одной рукой она зарылась в ламбертианскую почву; та на ощупь была реальной, плотной, надёжной. Дарэм ухватил её за плечо.

— Возвращаемся. Стойте спокойно. Это лишь изображение: мы — не часть Города.

Мария кивнула и постаралась укрепить дух, борясь разом со всеми нутряными инстинктами, касающимися источника опасности и направления, в котором надо бежать. Клонированная квартира выглядела устойчивой, как обычно. И в любом случае её исчезновение само по себе не могло повредить Марии. Тело, которое нужно защищать, было невидимым — модель, запущенная в дальнем конце территории Дарэма. Находясь якобы на планете Ламберт, она ничуть не в большей безопасности, чем якобы находясь в квартире.

Мария вернулась.

Все четверо стояли у окна, лишившись дара речи, и смотрели, как Город безмолвно и быстро… стягивается внутрь. Здания проносились мимо, теряли черты и детали, слипались к центральной точке. Пригороды следовали за ними; парки и поля стекались к золотой сфере, которая только и осталась от тысячи башен. Дождевой лес размылся сине‑зелёным пятном. Потом вся сцена почернела — надвинулись предгорья, заслонив им обзор каменной стеной. Мария обернулась к Дарэму:

— Люди, которые там находились?..

— Они все ушли. В шоке, но без повреждений. Никто не находился внутри, в программе, как и мы. — Он был потрясён, но держался уверенно.

— А как насчёт основателей с прилегающими территориями?

— Я их предупрежу. Все могут перебраться сюда, сдвинуться. Здесь мы будем в безопасности. ТНЦ‑решётка непрерывно растёт, можно всё время удаляться, пока не спланируем следующий шаг.

— ТНЦ‑решётка распадается, — твёрдо заявила Земански. — Единственный способ оказаться в безопасности — начать заново. Упаковать всё в новую конфигурацию «Эдемский сад» и запустить Элизиум заново.

— Если это возможно, — уточнил Репетто. — Если ещё возможна бесконечность. — Рождённый во вселенной, не знавшей границ и смерти, он был, казалось, сражён приговором ламбертиан.