Город Под Облаками

– Тогда … видимо … надо принять новые образы или быть готовым изменить свои убеждения о том, что для тебя было истиной …, то есть я хотел сказать, что … – но, я не знал, что сказать, его вопросы поставили меня в тупик. Я начал волноваться, чувствовал, что ответ прямо здесь передо мной и я его вижу или слышу, но не могу никак понять, о чем, в сущности, он меня спросил. Тогда, вдруг, просто так, без понимания, что говорю, я сказал – но, наверное, в таком случае не стоит держаться за то, что знаешь, как тебе это кажется, а просто остановиться, понаблюдать за процессом, который имеет свое время, пространство, движение, последовательность, … ну, не знаю, еще что ни будь, что …, – Ной вдруг замолчал, задумчиво вглядываясь в окно, а потом, также задумчиво, для себя произнес, – ты знаешь Пий, я вот тебе говорю сейчас, а сам для себя все время повторяю, как тогда в разговоре с ним, но тогда я этого не понял, а потом, через много времени до меня дошло, что тем одним словом сомнение он поставил передо мной непреодолимую стену между пониманием и не пониманием. Понимание – там – за стеной сомнения, а здесь, на этой стороне его нет, а есть, как я говорил, всякие истины в последней инстанции …, вот этот диалог:

«ПИСАТЕЛЬ. Дорогая моя! Мир непроходимо скучен, и поэтому ни телепатии, ни привидений, ни летающих тарелок… ничего этого быть не может. Мир управляется чугунными законами, и это невыносимо скучно. И законы эти – увы! – не нарушаются. Они не умеют нарушаться.

На экране – Писатель и Дама. Писатель говорит, нервно расхаживая вокруг нее.

ПИСАТЕЛЬ. И не надейтесь на летающие тарелки. Это было бы слишком интересно.

ДАМА. А как же Бермудский треугольник? Вы же не станете спорить, что…

ПИСАТЕЛЬ. Стану спорить. Нет никакого Бермудского треугольника. Есть треугольник, а бэ цэ, который равен треугольнику а-прим бэ-прим цэ-прим. Вы чувствуете, какая унылая скука заключена в этом утверждении? Вот в средние века было интересно. В каждом доме жил домовой, в каждой церкви – Бог… Люди были молоды! А теперь каждый четвертый – старик. Скучно, мой ангел, ой как скучно.

Теперь видно, что они стоят у элегантного автомобиля.

ДАМА. Но вы же сами говорили, что Зона – порождение сверхцивилизации, которая…

ПИСАТЕЛЬ. Тоже, наверное, скука. Тоже какие-нибудь законы, треугольники, и никаких тебе домовых, и уж, конечно, никакого Бога. Потому что если Бог – это тот самый треугольник… хм, то и уж просто и не знаю…»

Я очень хорошо помню, что в разговоре с ним я интуитивно чувствовал понимание с его стороны, но не слов, которые я не мог найти, подобрать, объяснить, а того понимания, которое закрыто во мне … то есть я понимаю …, но не понимаю, … не понимаю, наверное сейчас, а потом пойму, но я об этом пока не знаю … и он об этом мне говорил, не словами, а тем как он слушал меня, – Ной волновался, но продолжил, – я говорил и говорил, говорил так же сбивчиво и не понятно, как говорю это тебе, но вот что странно, как будто это было сделано специально, то есть было острое ощущение необходимости что-то ему сказать, я просто обязан был говорить и не из-за того, что меня кто-то заставлял, а просто я чувствовал крайнюю важность того разговора. И вот почему я буквально застыл, когда ты произнес: я с ним встретился. Это он мне тогда сказал об этом.

– Подожди, подожди Ной, ты так сбивчиво мне все рассказываешь, что я уже ничего не воспринимаю. Он тогда сказал тебя, что я встречусь с тьмой?

– Да! Нет! Но фраза звучала так: «Через много лет, когда в твоей жизни произойдет встреча с человеком, который подошел к краю, но не смог переступить, тогда к тебе придет человек, побывавший во тьме и встретившего Его. Тогда ты ему скажешь, что я жду его, пусть придет».

– Да-а, значит, с его слов важным является именно встреча с Ним, с тенью, а тьма лишь место встречи. Или нет? Я тоже запутался. – Пий задумался ненадолго, что-то вспоминая, а потом произнес, – я ведь во тьме испытал страх, … я и сейчас слышу его вопросы: Кто Ты? Что ты? Вопросы к кому? Ко мне? Нет. Во мне все время где-то в груди ощущается радость, любовь …, страх я почувствовал, когда я остался один. Ты понимаешь – один в нигде. Один! – Пий опять задумался. – Какое слово странное – Один, и становится страшно. – Потом он неожиданно включил экран и на нем появилось изображение:

«ПРОФЕССОР (подходит к ним). Я… (Возвращается к рюкзаку, достает из него продолговатый предмет.)

ПИСАТЕЛЬ. Вуаля! Перед нами новое изобретение профессора Профессора! Прибор для исследования человеческих душ! Душемер!

ПРОФЕССОР. Это всего-навсего бомба.

СТАЛКЕР. Что-что?

ПИСАТЕЛЬ. Шутка…

ПРОФЕССОР. Нет, просто бомба. Двадцать килотонн.

ПИСАТЕЛЬ. Зачем?

Профессор собирает бомбу. Лица его не видно – только руки. Слышится его голос.