Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)

Нет уж, такой ошибки я больше не совершу. Размечтался.

Он не успел даже вскрикнуть. Серебряная пуля вошла в глазницу – и бородач, не издав ни единого звука, грузно повалился на пол.

Волейнар вскочил. Зарычал, принимая боевую стойку.

Но в хижине было слишком тесно, а он стоял в углу, и деваться ему было некуда. Я почувствовал, как бешено забилось сердце, как во всем теле нарастает боль, будто выламывает каждый сустав, – трансформация, – и мысленно усмехнулся. Надо же, успел.

Волк прыгнул. Мы отлетели к стене, я впечатался спиной в бревна, Волейнар прижал меня, как тогда, у Храма. Дыхание обожгло лицо, из приоткрытой волчьей пасти капала слюна.

— Упрямый осёл. – Волейнар коротко рыкнул. – Придется тебя убить.

Я осторожно попробовал вдохнуть. Не получилось.

— Ты... остался один, не так ли?

— И что с того?

— Конец стае.

Сведенные судорогой пальцы последним усилием сжались на рукоятке пистолета, прогремел выстрел. Некоторое время я еще видел удивление в желтых звериных глазах, затем взгляд погас. Оборотень грузно повалился навзничь, придавив меня. В сердце.

— Дэннер... – Обрез дергался и мотал головой, пока я непослушными руками распутывал ремни. – Ты тоже... только не говори что ты тоже...

— Заткнись, Веррет.

Боль ослепляла. Наощупь я нашел последний ремень, дернул на себя руку с ножом, распарывая его, едва успел подхватить свалившегося Обреза.

— Володя... ты...

— Я сказал, заткнись.

— Как же ты...

— Сегодня полная луна, да?

— Да.

— Черт... Я так и понял.

— Нет!.. Не может быть...

— Идем, Джонни. Надо девчат спасать.

— Ты... ты ничего не видишь?

— Почти.

— Ты ранен? Что с тобой?

— В порядке я. Джонни. Просьба есть.

— Я тебя слушаю.

— Пристрели меня, как только все закончится.

— Дэннер!

— Заткнись и слушай. Они не должны знать. Ни Аретейни, ни Кондор, ни девки. Никто не должен знать кроме нас с тобой.

— Дэннер...

— Запишешь как погибшего при исполнении. Понял?

— Понял...

— Встать можешь?

— Могу, вроде. Но...

— Выполняйте, товарищ старший сержант!

— Слушаюсь...

— Вот и хорошо. Идем скорее.

Нэйси

Некоторое время мы крутились вокруг установки как кошки вокруг сметаны, но так и не смогли понять, как же ее можно отключить, и можно ли вообще. Тогда Алиса выдала совершенно гениальную мысль.

— А может, просто найдем рубильник и вырубим электроснабжение? – предложила она. Я даже рот раскрыла.

— Не так-то это и просто. Тут видишь, как все устроено – защищено.

— От кого?

— От таких вот, как мы, чтобы рубильники не дергали. – Я вздохнула. А как еще-то ее отключить? Мы же не умеем.

Я сползла по стенке прозрачной стеклянной кабины, внутри которой как будто бы тревожно перемигивались лампочки и разноцветные диоды. Сейчас горели синие и зеленые. Как гирлянда на старой новогодней открытке. Алиса пошла в обход установки, держась за ее пыльный теплый бок. Давайте-ка подумаем... Мой отец... в те времена, когда он еще был моим отцом, а не тварью из тумана, работал на электростанции. Уж наверное, он разбирается во всех этих вещах. Но теперь его не спросишь...

Мне вдруг сделалось обидно и как-то очень одиноко и холодно. Мы были одни во всем этом громадном институте, окруженные древними механизмами, и не было рядом никого, кто мог помочь, подсказать, предостеречь. Впервые приходилось все делать самим – самим пробираться через бесконечные темные коридоры древнего здания, самим сражаться с рекой, самим принимать решения. Не было ни Дэннера, который мог положить руку на плечо и заверить, что мы все-все сможем, не было Лидии, которая погладила бы по голове и приласкала, не было Джонни Обреза, который дал бы команду. Мы были одни. И мы не знали, что нам делать дальше.

Я встала и, задумавшись, машинально стукнула в пыльное стекло. Оно вдруг замерцало и пропало. Я даже отшатнулась. Внутри кабины было чисто и пахло озоном.

— Пройдите на платформу, – неожиданно громко произнес какой-то металлический голос. Я аж подпрыгнула, и услышала, как из-за установки вскрикнула от неожиданности Алиса.

А внутри громадного металлического тела машины вдруг вначале тихо, затем все громче и громче, быстрым тревожным крещендо нарастал гул. Алиса подбежала ко мне.

— Нэйси... – прошептала она, ухватив меня за рукав. – Это что?.. Как ты ее включила?!

— Я... не включала... – испуганно пробормотала я, отступая. Но Алиса подтолкнула меня обратно.

— Не отходи, – сказала она. – Вдруг рванет. Как-то подозрительно она гудит...

— Это она включается...

— Запуск через десять секунд. – Над кабиной вспыхнули большие часы. – Девять... восемь... семь...

— Прошу вас встать на платформу и держаться за поручень! – строго повторил первый голос.

— Мама! – пискнула я, машинально вспрыгнув на невысокую серебристую платформу и вцепившись в выступающую из небольшого сенсорного пульта, скобу. На экране прямо перед моими глазами замигали красные цифры – шестнадцать нолей.

— Укажите дату перемещения, – продолжал голос. – В противном случае вы будете отправлены в последнюю из точек перемещения.

Я не знала, как здесь указывать дату – но цифры вдруг перестали мигать и вспыхнули сами собой. "2086:13:05:06:22:44:07". И ниже еще несколько цифр.