Город потерянных душ

Джослин начала отвечать, но прежде чем она смогла сказать, кровь вырвалась из его горла. Он рухнул на землю, и тогда Джослин увидела стоящую позади него Маризу, с мечом в руках. Обе женщины смотрели друг на друга, прямо над телом Джереми.

Затем, Мариза отвернулась и направилась обратно в эпицентр битвы.

* * *

В тот момент, пальцы Клэри сомкнулись вокруг рукоятки меча, и он вспыхнул золотым светом. Пожар вспыхнул внизу лезвия, освещая слово «Quis ut Deus?» и рукоятка стала сверкать, словно солнечный свет. Она чуть не уронила его, думая, что он загорелся, но пламя хранилось внутри меча, и металл был холоден, как всегда.

После этого казалось, что все происходит в замедленной съемке. Она повернулась, держа пылающий меч. Её глаза отчаянно искали в толпе Себастьяна. Хотя она его и не видела, но четко знала, что он находится позади плотной армии Сумеречных охотников, которых ей придется победить, чтобы добраться до него. Крепко сжимая меч в руках, она направилась к ним, но дорогу ей неожиданно загородили.

Джейс.

— Клэри, — произнес он.

Казалось невозможным, что она могла его слышать, звуки вокруг них были оглушительными: крики и рычание, стук металла о металл. Но море борьбы, казалось, расступилось от них с обеих сторон, как Красное море прощания, оставив свободное пространство вокруг нее, и Джейс. Меч горел, находясь в ее руках.

— Джейс. Прочь с дороги.

Она слышала как Саймон, за ней, что-то кричал; Джейс покачал головой. Его золотые глаза были пусты и непроницаемы. А лицо было запачкано в крови; в том месте, куда Клэри боднула его своей головой по скуле, кожа уже опухла и потемнела.

— Отдай мне меч, Клэри.

— Нет. — Покачала она головой, делая шаг назад. Глориус осветил пространство, где они стояли, осветил затоптанную, запачканную кровью землю, вокруг нее, и осветил лицо Джейса, когда он придвинулся к ней. — Джейс. Я могу отделить тебя от Себастьяна. Я могу убить его, не причиняя тебе боль… — его лицо скривилось.

Его глаза стали того же цвета, что и огонь, охвативший меч, или они просто отражали его, она была не уверенна, но, посмотрев на Джейса, она поняла, что это уже не важно.

Она видела одновременно и Джейса, и не Джейса: ее воспоминания о нем, как о том красивом парне, каким он был, когда они впервые встретились, безразличный к себе и остальным, который учился заботиться о других и самому быть осторожным.

Она вспомнила ночь, которую они провели вместе в Идрисе, держась за руки на узкой кровати, и того окровавленного парня, который смотрел на нее глазами охотника и признался в том, что это он стал убийцей в Париже.

— Убить его? — требовательно спросил Джейс, который не был Джейсом. — Ты сошла с ума? — и она вспомнила ту ночь, возле озера Лин, когда Валентин проткнул его мечом, и, казалось, что ее жизнь утекает вместе с его кровью. Она наблюдала за тем, как он умирал, там, на берегу озера в Идрисе. И позже, когда она возвратила его, он подполз к ней и посмотрел вниз на нее теми глазами, которые горели как Меч, как сверкающая кровь ангела.

Я был в темноте, сказал он. Не существовало ничего, кроме теней, и я был тенью. А потом я услышал твой голос.

Но этот голос сменился на другой, в голове прозвучали слова из более недавнего разговора: Джейс, стоящий лицом к лицу с Себастьяном, в гостиной Валентина, говоривший, что он лучше умрет, чем будет так жить.

Она слышала, как он разговаривал с ней сейчас, уговаривал отдать меч или он сам его заберет. Его голос был резок, нетерпелив, как голос кого-то говорящего с ребенком.

И она осознала, что, как и он в этот момент не был Джейсом, так и она уже была не той Клэри, которую он любил. Это было лишь воспоминание о ней, размытое и искаженное: изображение кого-то послушного, подчиняющегося чужим приказам. Кого-то, кто не понимал, что любовь не подчиняется чужой воле или это не любовь вовсе.

— Отдай мне меч. — Он вытянул свою руку, поднял подбородок и обратился властным тоном: — Отдай его мне, Клэри.

— Ты хочешь его? — Она подняла Глориус, как он учил ее, уравновешивая вес, хотя она чувствовала тяжесть в руке. Пламя в нем стало более ярким, пока, казалось, не достигло верха и коснулось звезд. Их разделяла только длина меча, его золотые глаза смотрели на нее с недоверием. Даже сейчас он не мог поверить, что она могла навредить ему, в самом деле, причинить ему боль. Даже сейчас. Она сделала глубокий вдох. — Тогда получай.

Она видела, что его глаза вспыхнули как тогда на озере, а затем она пронзила его мечем, как это сделал Валентин.

Сейчас она поняла, что так и должно быть. Он должен был умереть, и она не должна была вырывать его у смерти. И сейчас это должно было случиться вновь. Ты не можешь обмануть смерть. В конце концов, она получит свое.