Город принял

— Да! Да! Мне это кажется смешным! — крикнул я и, повернувшись к остальным, скомандовал: — Все! Друзья, представление окончено! Все по своим делам!..

Хозяин, суетливо потирая руки, которые от нарукавников казались неестественно толстыми и короткими, спросил:

— Пройдете в комнату?

За столом сидела заплаканная женщина и смазливая черненькая девица.

— Расскажите, пожалуйста, что вы об этом думаете, — предложил я хозяину. — Кстати, как ваша фамилия?

— Селиванов… Евгений Михайлович… — растерянно сказал хозяин. — А это жена моя… Мария Федоровна… и дочь… Вера…

Он очень волновался, ерзал, сильно потел, он двоился, четверился, множился у меня на глазах, как плохо отфокусированное изображение в телевизоре. При этом он буквально истекал крупными каплями пота, я боялся, как бы он вовсе не истаял, превратившись в призрак, от которого останутся на столе лишь черные сатиновые нарукавники.

Он мне почему-то был очень симпатичен из-за этих нарукавников — их ведь никто теперь и не носит, совсем затюкали, засмеяли, зашутили их. Они вроде и не нужны никому — все живут хорошо, рукавов не жалко.

А ему нужны — в углу стоял освещенный перевернутой настольной лампой чертежный станок, кульман, с недоконченным листом. Пузырек с тушью открыт, сохнет чернота в рейсфедере. Это в первом часу ночи-то.

Взрослая дочь, много расходов. Сапоги замшевые нужны — значит, пока нарукавники…

— Евгений Михайлович, а телефон у вас есть?

— В коридоре… с него, собственно… все началось.

— Ну-ну, рассказывайте… — поторопил я его.

— Кто-то повадился звонить… и днем, как говорится… и ночью. Позвонят — и молчат, дышат в трубку, и все…

— Когда?

— Да несколько дней уже… А сегодня — просто непрерывно…

— Вы кого-нибудь подозреваете?

На лысине Селиванова вновь сверкнули гроздья прозрачных капель, он молча пожал плечами, и, невольно копируя его, такой же жест сделала Мария Федоровна. Я быстро посмотрел на Веру, которая сидела понурившись:

— А вы?

В коридоре раздался резкий телефонный звонок. Вера невольно вздрогнула.

— Подойдите! Быстренько! Но трубку первая не кладите…

Вера вышла в коридор, за ней я и ее родители, которые с большим интересом, словно на невидаль какую, смотрели на собственный телефон. Вера взяла трубку, сказала тихо:

— Алло… алло… — повернулась ко мне, собираясь сказать что-то. Но я торопливо прижал палец к губам, запрещая ей обращаться ко мне, и показал жестом, чтобы она продолжала вопросы по телефону. — Алло… алло… — тихо повторяла она.

Но… безрезультатно. Я нажал рычаг аппарата, потом решительно сказал хозяину:

— Евгений Михайлович… Я вас прошу, оставьте нас на минутку…

Муж с женой, опять одинаково пожав плечами, удалились в комнату. Я еще несколько мгновений смотрел на девушку, потом спросил:

— Кто это?

Девушка молча покачала головой.

— Ну-ну, давайте, Верочка… давайте… Я же вижу — вы знаете! Быстренько говорите!

Молчание.

— Ну хорошо! Я вам сам скажу! Это ваш любимый молодой человек, с которым вы поссорились, но из гордости не хотите звонить ему первая. И он тоже держит марку! Так? Так я говорю?

Вера снова покачала головой.

— А как? Слышите, Вера, мне это начинает надоедать!

Мягкое, слабовольное лицо девушки поплыло слезами.

— Мне стыдно… — бормочет, всхлипывая она. — Никакой он не любимый… Требует, чтобы я с ним встречалась… А я не хочу… Вот он и…

— Понял, — удовлетворенно кивнул я. — Значит, слушайте меня внимательно. Будем ждать его звонка. Когда позвонит, вы спросите: «Это ты?…» Как его зовут, кстати?

— Слава…

— Ага. Значит: «Это ты, Слава? Ну не молчи… Скажи что-нибудь…» Если ответит — разговаривайте с ним сколько сможете… Если не ответит — говорите сами все что в голову взбредет, только подержите его на проводе… Ясно?

Вера кивнула.

Я торопливо набрал номер:

— Григорий Иваныч? Я, Тихонов. Да-да… Попробуем. Значит, номер здесь… — Я посмотрел на цифры в рамочке аппарата. — Подождем его малость… Ага… Как позвонит, сообщим по рации, а вы уж через Центральную телефонную… Есть…

Положил трубку. В коридор снова вышли родители Веры.

Все ждут, напряженно глядя на телефон, друг на друга. Вера нервно теребит край передника… Звонок. Вера берет трубку…

— Алло… Алло… Слава… — Голос у Веры перехватывает от волнения. — Ну что ты молчишь? Слава…

Я моргнул Задираке, тот вихрем скатился на лестницу.

— Ну, Слава! — просит Вера. — Хорошо, не хочешь говорить — не надо! Но что ж ты меня-то мучаешь…

…Неизвестные преступники, взломав дверь киоска «Союзпечать», совершили кражу 5 руб. разменной монетой и скрылись. Розыск ведет 18-е отделение милиции.

Сводка

26. Григорий Иванович Севергин

…Женский «телефонный голос» из динамика сообщил: «… из автомата „57-643“ на площади Маяковского, около выхода на Садовую-Триумфальную улицу».

— Спасибо! — дал отбой и через радиоцентр запросил патрульного: — «ПМГ-119», слышали?