Город призраков

Толстую черную веревку, скрученную из десятков более тонких нитей. Здесь куда больше нитей, чем может принадлежать одному человеку. Так оно и есть – ведь они ей не принадлежат. Вот почему я не смогла нащупать нить в груди у Мэтью. Ее там не было. Она здесь, в числе многих других, которые Женщина-Ворон похитила у детей, укрепляя свое могущество.

Веревка сопротивляется, но я наматываю ее на пальцы и упрямо тяну.

Наконец, она поддается, но не лопается с громким звуком, не трещит – я просто чувствую, как нечто тяжелое начинает двигаться.

Темная, вязкая, как грязь, веревка распадается на части, прежде чем раствориться в воздухе и исчезнуть навсегда.

Одновременно с ней исчезает и Женщина-Ворон.

Только что она была здесь, из-под алого капюшона вились черные кудри, пальцы скребли по моему воротнику… и вдруг ничего, лишь облачко пепла и дыма, а я падаю – ведь больше меня никто не держит, – обрушиваюсь на мягкую землю.

Все столпились вокруг ямы. Похищенные дети дрожат, как свечи у открытого окна, а потом, с порывом ветра просто… гаснут. Как свечи.

Лара, задыхаясь, без сил привалилась к дереву, ее коса растрепана.

Джейкоб стоит у могилы, сжимая руками палку, как бейсбольную биту.

Но сражаться больше не с кем.

Лара откашливается.

– Ну вот, – говорит она, отряхивая перепачканную блузку, и в ее голосе слышится едва заметная дрожь. – Я же говорила, что мы все исправим.

Я наклоняюсь над темными останками Женщины-Ворона, ворошу пепел и наконец нахожу ленточку синевато-белого света.

Вторую половину своей жизни.

Лара сдавленно ахает. Я ее не виню. Очень надеюсь, что привидение никогда не похитит жизнь у нее и ей никогда не придется увидеть свою собственную нить вне тела, да еще и разорванную надвое.

Вынув из кармана второй обрывок, я соединяю половинки.

Сначала ничего не происходит, и одну ужасную долю секунды я думаю, что моя жизнь погублена безвозвратно. Джейкоб кладет мне руку на плечо, и тут у нас на глазах нити начинают соединяться, сплетаться, пока место разрыва не превращается в тонкую черточку, похожую на едва заметную трещину.

Нить кажется… хрупкой. Она светится не как электрическая лампочка, а скорее как свеча, которую надо защищать, укрывать от ветра. Но синеватый свет горит ровно и ярко. Это совсем не похоже на гадкую веревку, которую я вытащила из груди Женщины-Ворона.

Я подношу ленточку к груди. Понятия не имею, как это делается. Может, я должна произнести какие-то слова, вроде заклинания, взмахнуть руками или что-то в таком роде.

Поэтому, глядя, как лента просто влетает мне в грудь и сама ложится между ребрами, будто камушек на речное дно, я чувствую неимоверное облегчение, а потом…

Я судорожно ловлю воздух ртом, перед глазами все плывет.

Моя жизнь…

Воздух в измученных легких.

Рука, сжимающая мою руку.

Свет в темноте.

Я лежу на камнях на заснеженном берегу, с волос течет вода, и слышится голос Джейкоба: «Я тебя поймал».

А потом я возвращаюсь, не в Вуаль, а в реальный мир, со светом и тенями, я – реальная, во плоти, среди грязи, травы и могильных плит.

Я живая.

Воздух расступается, это Лара возвращается из-за Вуали, а следом за ней Джейкоб. Мне хочется обнять их обоих, но Лара не из тех, кто любит нежности, а с Джейкобом мы снова разные, так что я ограничиваюсь благодарным кивком и даю ему призрачные пять.

Потом я вижу ее, лежащую у могильной ямы, наполовину скрытую под глиной. На рваном фиолетовом ремне.

Свою камеру. Каким-то образом она вернулась сюда со мной. Вытягивая ее из грязи, я надеюсь, что не увижу на ней повреждений, что она целехонька, как я.

Но линза объектива разбита.

У меня обрывается сердце.

Лара прочищает горло.

– Кх-м, Кэссиди…

Я следую за ее взглядом: разрытая могила; подростки непонимающе уставились на лопаты в своих руках; Финдли сидит на земле и со стоном потирает затылок. Я слышу звук сирен, вижу, что кто-то старается сбить замок с ворот кладбища, и твердо знаю только одно.

У нас большие проблемы.

Часть пятая Съемка окончена

Глава двадцать седьмая

В первый раз за все время, что мы в Шотландии, на небе ни облачка. Светит солнце, и воздух совсем теплый, а мы с папой (и Джейкобом) шагаем по Королевской Миле к фотомагазину «У Беллами».

Прошло уже два дня после той истории на кладбище, и мне строго-настрого запрещено выходить без взрослых. Родители смотрят на меня так, будто я в любую минуту могу исчезнуть, раствориться в воздухе прямо у них на глазах.

Проблемы? Оказалось – это было еще слабо сказано.

Родителям пришлось забирать меня из полицейского участка. Придя туда, они обнаружили меня сидящей между Финдли и Ларой (Джейкобу удалось избежать взбучки. Это просто, если вас никто не видит). Все мы были как потерянные и покрытые комьями могильной грязи.