Город с названьем Ковров-Самолетов

Зоя Киприди не любила ломать голову, она просто уделила им от своего очарованья еще столько и полстолька. Как это делалось – одето сияньем неизвестности, подобно фокусу иллюзиониста. Тайны белой магии. В тоже время самое ее ни на дюйм не убыло – подпитывалась из вечного источника жизни, заключенного непосредственно в имени. Так что в теченье нескольких дней кто-то из живущих на вилле даже окликал издали Катю и Юленьку то Зоей, то Кипридой. После присмотрелись, попривыкли и снова стали различать, или Киприда опять ушла в отрыв – за нею не угнаться, с нею не равняться. Но и копии с нее были хороши. Еще стояла вся в пыльце мимоза – уж стало ясно: Юленька и Катя заслуживают чеков покрупнее. Они их и получат, без проблем. Борис Острогин, сам в молодости похожий на актера Кадочникова и больший поклонник женской красоты, нежели Антон Балдин, охотно раскошеливался. Но чтоб он стал особо разбираться, которая из сестер Переляевых сейчас с ним – увольте. Забрать обеих с собой в Россию он бы не отказался. Над ванильными шоколадницами с одесских времен тяготел рок, сшивший их воедино суровой ниткой. Что такое рок – спросите у Леонида Каминского. Он грустно улыбнется, знаток древнегреческого, и Антон Балдин, наделенный классическим профилем, ценитель античности, охотно выслушает его объясненья, но жениться не подумает.

Четыре дамы из одной колоды прибыли в четырехкомнатную квартиру на Литейный с узелками погорелиц. Жилище имело вид гоголевской церкви, в коей поп не отважился более служить, поскольку нечисть при третьем крике петуха застряла в окнах и дверях ее. На всех кроватях спали немытые бомжи и безработные гастарбайтеры. Обычная самоуверенность покинула Лидию, и дамы сидели на кухне, не решаясь позвонить в милицию. Слишком много пришлось бы объяснять Однако сильная аура Зои Киприди держалась в коммуналке. Диспозиция сраженья еще не была выработана, когда раздался звонок на мобильник Лидии. Последний посетитель антресолей павловского особняка, в ту же ночь охваченного мстительным пламенем, звал госпожу Осельцеву-младшую приехать в подаренный ей дом. Раздача слонов продолжалась. Не у всякой дамы на руке прочерчено кольцо Венеры – дуга под пальцами Сатурна и Аполлона. Лидия прихватила с собой своих трех матерей и отправилась на Васильевский остров – жить, а не умирать. Проснувшись, бомжи в недоуменье водили носами: благоухало дорогими духами.

Ну а Тот, кто стоял посреди клумбы? у него, наверное, было имя? А как же – Анатолий. Будучи от природы наделен нежными чувствами, он нюхал воздух, как хорошая собака. Взял след, ведомый одним лишь инстинктом, и помчался, как Белый Бим Черное Ухо, по недавнему маршруту таксомотора – на Васильевский. Напрасно клаксонили машины, пуская ему в нос выхлопные газы. Прекрасная особь, оставившая тонкий запах близ его лежбища на Литейном, скрывалась где-то за завесой смога. К вечеру Анатолий уж помогал дамам обустраиваться на новом месте. Двигал мебель, подбирал ключи к замкам и наконец-то чувствовал, что сердце его на месте. Сама Великая Лидия, властительница ароматов, разрешила ему остаться. И Великий Даритель, у которого, наверное, тоже было имя, но которого все называли по фамилии – Прохоров – утвердил ее решенье милостивым «пусть находится». Жизнь пошла на новый виток.

Обжились, хоть это был отнюдь не дворец. Двухэтажный кирпичный домик, обреченный на слом и чудом отсуженный наследником – этим самым Прохоровым, чудом же сохранившим на него документы. Первые плоды реституции. Деревянные лестницы, хозяйские кованые сундуки и пузатые буфеты, брошенные выселившимися гражданами. Каких только неожиданных пристанищ не найдется в Питере для женщины из свиты Зои Киприди, да еще с таким редкостным знаком на ладони. Во всяком случае, это было лучше, веселей и свекровкиной квартиры, и той, на Литейном, даже если поднапрячься и выкинуть из материной коммуналки всех, кто ее оккупировал. В низенькие окна заглядывал любопытный по молодости март, вдоль улицы тек разливанный ручей, подмывая острые льдинки – домылся до треснувшего асфальта и до песка. Кипрская группировка поздравила дам с новосельем. Те спрашивали: «Возвращаться не думаете?» – «Пока еще нет…» – «Ну, во всяком случае, у вас есть куда вернуться… les voies de la Providence sont incompr?hensibles».