Город с названьем Ковров-Самолетов

Юленька приехала на Морскую – шел четвертый по тексту ноябрь. Скоро засобиралась домой, но Киприда подала знак остаться. Где-то в смежных мирах катастрофическая энергетика Зои Киприди сшиблась с недюжинной силой Прохорова. Погремело и смолкло. Такси для Юленьки Даня вызывал на другой день к вечеру. Через час Катя позвонила сестре на мобильный – как доехала? Ответил Прохоров: «Нет ее… нигде… не ищите». Иосиф Каминский рвался защищать его на суде, но тот от защиты отказался. Сам нес невнятицу: «Коли отдал Юлии то, что принадлежало Лидии, так и взыскал с нее за обеих. Первый раз прощается, второй запрещается. Прощать до семижды семидесяти раз не обучен… может, на каторге поучусь». Туда и пошел, не сообщив читателю даже имени своего. Документы на прохоровский дом Каминский обнаружил у себя в дипломате. Вместо имени-фамилии безвременно ушедшего из жизни Антипа Иваныча Домовитого там было пропечатано: Екатерине Александровне Переляевой. Но поехать в проклятый дом решился только рационалистически настроенный домовой Питер. Потом за ним туда перебрались die drei Damen – Алла, Людмила и Серафима. Катя прочно осела на Морской как единственная теперь дублерша золотой Зои. Народ все ехал и ехал, не на Кипр, а в Питер.

По всей Ленинградской области, включая город Санкт-Петербург, бесшабашилась весна, уже четвертая в нашем повествованье. Спешно сушила дачу, нанимаемую Аллой Владимировной Славолюбовой. Трепала южным ветром белье на веревках, превращала простыни в пузатые паруса. Надувала мешком пододеяльники, забрасывала в них пригоршнями сережки с цветущих деревьев. Антон Балдин всякий день звонил Киприде, умоляя приехать. Он трижды переиздавал буклет, но вылезали те же фотки. Борис Острогин отпивался у него с зимы и не знал чем помочь – назревал бунт туристов. Киприда прибыла со свитой: обоими Каминскими, Зоинькой, Егором Парыгиным, Катей Переляевой, Даней и Мадиной. Поцеловала полугодовалого Константина и подарила ему лук с безопасными стрелами, после чего все стали звать его Купидоном. Оставила Катю вместо себя в отеле и удалилась на виллу. Следом туда явились обе мраморные Афродиты – одну через час обнаружили в зале, другую наутро в гроте. Расколотый барельеф с флейтисткой прирос снаружи к стене. Тень от высоко стоящего портика ложилась на маленький пляж. Двигаясь вместе с тенью, в плетеных креслах за легким столиком там подолгу сидели Зоя, Зоинька, двое Каминских. Море рождало несовременные звуки, словно тритоны трубили в раковины или пели сирены вдали. Одиссей Ставриди, отрекшийся быть талисманом отеля, вновь ловил рыбу и пропадал целый день. Катя Переляева поначалу фотографировалась с туристами, потом получила предложенье руки и сердца от немца, уехала с ним в Гарц. На буклете быстро появилась свадебная фотография, легенда обрастала подробностями, бизнес процветал. Одиссей, причаливая, пел бесконечную песню – слова понимал лишь один Леонид. Сначала о сыне, который не знает отца, после о злой красоте, принявшей облик горгоны, дальше о рыбе, ушедшей к чужим берегам, или о солнце, давно уставшем светить. Когда в один прекрасный день к берегу он не вернулся, песня еще неделю слышна была из воды, будто бы пели рыбы. Стихло. Тогда золотая Зоя запела по-гречески. Помнила с детства от бабки, Софии Киприди. Пела о том, что у смерти губа не дура, любит она выбирать молодых и красивых. Голос Киприды похож оказался на голос Марии Каллас – Егор Парыгин послушал и побежал безумствовать к гроту Венеры. Киприда же без него устроила показательное купанье. Присутствовали Каминские, Зоинька, Даня с Мадиной. В прозрачной тунике вошла она в море, волосы распустила в воде и дала одеждам уплыть. Чтоб не мешать ей выйти на берег, друзья удалились. Когда вернулись – нигде ее не было, только море пело точно Мария Каллас.

В отеле дела шли отлично, в борделе дела шли отлично – жизнь научилась теперь обходиться без Зои Киприди. Иосиф Каминский насовсем уехал в Испанию, сын его в Англию, делят друг с другом пиратскую славу морей. Прохоров сгинул в тюрьме – не поладил с ворами, не научился прощать. Игорь сидит в психушке – тоже не ладит с жизнью. Катя прислала снимки дочурки, смешной, белобрысой. Два изваянья Венеры исчезли в тот день, когда Зоя Киприди купалась, но барельеф сохранился на вилле, там часто флейта слышна. Зоя Савелкина учится в консерватории, ей уж под тридцать, но голос открылся только теперь. Как говорят педагоги, по тембру – Мария Каллас. Даня живет у Зоиньки, где-то нашел работу. Там, на Морской, они никогда не бывают. Лидия в штате оставила Толика, Гниду, Мадину. А на Васильевском Питер вяжет чулок, три дамы тихо стареют. Дарственная перекроилась на имя Питера Боома. Катя приедет в гости этой зимой. Будет зима обычной – долгой, темной и талой. Будет Санкт-Петербург плыть, как корабль по волнам.

ГОРОД С НАЗВАНЬЕМ КОВРОВ-САМОЛЕТОВ И ЗЕМЛИ, КРУГОМ ЛЕЖАЩИЕ