Город семи ветров

Точно, женщина, симпатичная. На вид его, Али, ровесница. Неожиданно она открыла глаза, увидела Али. Улыбнулась.

– Алишка…

Али похолодел. Та, что была перед ним, изменилась, но не настолько, чтобы ее невозможно было узнать.

– Лена.

– Лена…

Голос совсем тихий, едва слышный.

Бойцы принесли носилки.

– Ты держись. Выживи, пожалуйста.

– Зачем?

Женщина закашлялась, на губах надулся кровавый пузырь.

– Не умирай, слышишь? Не смей! Лена!

* * *

Может, это все ему приснилось? Может, он спит сейчас на той злополучной скамейке, голодный и смертельно уставший? Но дома его ждут жена и дочь, Кярим жив, и Зухра тоже жива? И Лена… Лена тоже жива.

Разбудите его, пожалуйста. Плохой сон.

Эпилог

Вот и закончилось лето. Еще жарко, но в воздухе и в природе вокруг появилось что-то особенное, неуловимо указывающее – осень на пороге. Пройдет совсем немного времени и задуют холодные ветра, принесут с собой проливные дожди, которые будут гнуть к земле деревья-великаны, а молодую поросль, не успевшую окрепнуть за лето, вырывать с корнем. И Каспий будет бушевать, обрушивая на город тонны обжигающе холодной воды. Какая тут может быть рыбалка? Для артелей «Сахила» начнется отпуск, а для остального метро – время, когда о свежей рыбке придется только мечтать.

Скажете, в метро все равно, какая погода наверху и какое время года? Правы, конечно. Но состояние человека осенью резко отличается от того, что чувствует он весной. Осень – это подведение итогов, время, когда как никогда хочется побыть с близкими, получше обустроить свое жилище – то самое, которое построил весной. И в котором тебе придется пережидать неласковую зиму. Конечно, не надо это понимать буквально, тут важно именно настроение, а не то, когда именно построен твой дом.

Когда-то Али придумал себе игру: искать причины случившегося – не те, что лежали на поверхности, а глубинные, изначальные.

В этот раз такой причиной стали разыгравшаяся непогода и, как следствие ее, банальная протечка в техническом туннеле. Не случись ничего этого, не было бы всех этих смертей, не было бы трагических расставаний. Но и счастливых встреч – тоже.

Правда, в Баку на первый взгляд ничего не изменилось: большинство его жителей даже не заметили того, чем жил все это бурное лето Али, а случившееся коснулось далеко не всех. «Артем очистили от бандитов, это хорошо – еще бы «завокзальных» приструнили, а то так и норовят на базаре в карман залезть!» – именно так рассуждали бакинские обыватели. И по-своему были правы: мелкий воришка для них – большее зло, чем страшный бандит, который где-то далеко и которому он точно никогда не перейдет дорогу.

Остров, кстати, приспособили под свою базу «баиловцы». Хорошее приобретение, что и говорить.

Наргин тоже изменил свой статус. Не ошибется тот, кто скажет, что любое государство должно, просто обязано иметь свою тюрьму. Раньше в Баку была с этим проблема. Мелких жуликов лечили трудотерапией у тех же молокан, но они все норовили удрать. Тех, кто нарушил закон по-крупному, держали на своих станциях или просто пускали в расход в зависимости от тяжести содеянного. Теперь можно было всех отправлять на Наргин. Шелупонь, карманники, мошенники – все они почему-то сразу расхотели сбегать с ненавистных плантаций, уж лучше лопата и тяжкий труд, чем безделье в камере на Наргине. Первым «почетным» заключенным Наргина стал Эльчин Мамедов, Мамед. Туда же отправились и недобитые бандиты. Пристрелить бы их, конечно, но гуманный суд определил иначе: пусть сидят! И режим – без послаблений.

Хоттабыч тяжело переживал предательство Мамеда. Долго болел, да и сейчас еще не отошел до конца. С Бобром с месяц демонстративно не разговаривал, все не верил, винил друга в подставе. Потом все понял, простил. А в руководстве Союза такие разборки устроил… С помощью того же Бобра, конечно. А то зажрались, страх совсем потеряли!

Вышки на Жилом консервировать не стали – коль работают, так пусть продолжают гнать нефть, лишней не будет.

Пламенные башни больше не горели. Как выяснилось, их зажигал Мамед, давая знак таинственному кораблю. Вот так все буднично оказалось. Не дождавшись условленного знака, корабль все-таки пришвартовался на Жилом, но новые условия сделки, предложенные гостям, их не устроили: Союз готов был продавать им горючку, но никакого бартера, тем более наркотой.

А Али? На первый взгляд у него все было замечательно. Он вернулся в Баку, и «Жемчужина» вновь широко распахнула свои двери, радуя посетителей. Мехри все так же готовила, Али вел дела, которые шли все лучше и лучше. Но никто не знал, что творится в душе этого приветливого, улыбчивого человека. Никто, кроме жены и самых близких друзей.

Только они понимали: жизнь Али Бабаева никогда уже не будет прежней. Мехри не спрашивала, о чем он думает, когда запирается у себя в подсобке или сидит дома один, не торопясь ложиться спать. Знала – тоскует. О брате, которого, как оказалось, ему очень не хватает теперь, о Зухре, умнице и красавице Зухре, которая всегда была рада его приходу.