Город сестёр 2

— Да, добавил. До завтрашнего вечера должно хватить.

— Так. Ладно. Едем быстренько домой. Я спать хочу.

* * *

По приезду в город, все завалились спать и даже про завтрак забыли.

Пашка проснулся от того, что хотел есть. Желудок гневно урчал и требовал ублажения.

Танечка хлопотала на кухне. Газовый баллон, слава Богу, не сдетонировал от взрыва мины.

Скорый подошел сзади к стоящей у плиты Тьме и тихонько поцеловал её в затылок.

Танечка ойкнула, резко развернулась и попала в Пашкины объятия. Она расслабилась, прижалась к нему всем телом. Подставила губы для поцелуя.

— Кушать хочешь?

— О! Да!

— Я тут манной каши наварила. И киселя из брикетов. Мясного ничего нет, извини.

— Каша тоже пойдёт.

Пашка метал манную кашу. Тьма сидела напротив и с улыбкой смотрела, как он ест.

Когда Скорый, отдуваясь, отставил пустую, большую эмалированную чашку, она спросила.

— Паша, как мы жить будем?

Пашка уточнил.

— В смысле — «как»?

— Мы что, будем жить втроём? Как одна семья? Как эти… Мусульмане?

— Тань, скажи мне, как бы ты хотела жить?

— Да я не знаю, Паша. Тут, в этом месте, у меня всё в голове перепуталось. Я уже так… Плыву по течению. Давай я тебе киселя налью. Кексик хочешь.

— Давай.

Пашка попивал клюквенный кисель и, попутно, выяснял отношения. А может и наоборот.

— Танечка, чего ты от жизни хочешь?

— Я тебе уже рассказывала. Муж, дом, дети. Любовь, достаток. Только я никак не думала, что попаду в гарем.

— Тебе нужен только персональный муж?

Таня усмехнулась.

— Да вовсе нет, Паша. Я только боюсь. Я боюсь, что ты… Как бы тебе сказать…

— Что я предпочту тебя другой женщине?

— Да… Я этого боюсь.

— А если у тебя будут гарантии, то со второй женщиной ты смиришься?

— Наверное — да. Я же, Паша, тебя люблю. Я тебе многое могу простить. Кроме предательства. Но ведь это как-то… Не похоже на предательство… Не знаю. Странно всё.

— Танечка, — Пашка взял её ручку и начал целовать пальчики. Девочку следовало успокоить. — Я тебя никогда не брошу, никогда не предам, и сделаю всё, чтобы ты была довольна. Будут у тебя и дом, и дети, и любящий муж. Это я тебе — не обещаю. Это я тебе — гарантирую. В этом паскудном мире, всякое может случиться, но мы с тобой крепко связаны. Этого не порвать. Веришь?

— Ты знаешь… Верю.

— Ну и славно. Спасибо за кашу, очень вкусная. Пойду досыпать. Глаза слипаются.

* * *

Пашка проснулся от того, что Тьма зашла в комнату. Она тихонько на цыпочках пошла к свободной кровати.

— Танюша, не крадись. Я не сплю.

Она присела на край его лежбища. Поинтересовалась.

— Как ты?

— Нормально.

— Сегодня куда-то поедете?

— Нет. Поедем завтра. Ты с нами.

— А куда?

— В какой-то город сестёр.

— Ты меня с собой берёшь? Там, что — не опасно?

— Беру. Пока здесь оставаться ещё опаснее, чем в рейде. Тань, а сколько сейчас?…

— Половина одиннадцатого.

— Пойду что-нибудь ещё съем.

Он немного потискал Таню, оделся и пошёл на кухню. Танечка — следом.

Вся команда, включая кваза, деда и Надежду, теснилась на кухне.

Ванесса что-то рассказывала. Скорый захватил только конец речи. Правду сказать — он это уже слышал.

— Так, что — все грибы в Улье чрезвычайно опасны. К ним даже прикасаться опасно. Смертельно опасно.

Дед пожалел.

— Эх… А я так люблю грибную жарёху.

— Придётся обходиться без неё.

Пашка спросил.

— А чего вы здесь?

Шило пояснил.

— Ужинали. То да сё.

Скорый поинтересовался у Беды.

— Машенька, как у вас дела?

— Пока нормально. Семьдесят два человека проверила. Из них одиннадцать нелояльных. Один из них вообще на внешников работает. Думал, что Зиночка его спасёт. А тут я…

— Куда нелояльных дели?

— В камере сидят.

— Фуксовская команда их сторожит?

— Да.

— А они не это?…

— Нет, Паша. Мы же именно полицию и проверили. Весь личный состав. Только если кто-то отделение с боем возьмёт. Но Фукс и это предусмотрел. Там серьёзно подготовились.

Бабка заворчала.

— Раньше, мать их, надо было серьёзно готовиться. Распиндяи болотные.

Дед удивился.

— А это что за звери? Ну, эти самые «распиндяи».

Команда заржала как табун лошадей. Бабка, та аж вытирала слёзы.

— Ну, спасибо, Дед! Повеселил!

Старикан понял, что брякнул глупость. Но не отстал.

— Нет, правда. Тут вы про каких-то топтунов говорили. Про каких-то жрунов. Это что? Это как лошади? Или кто? Я, например, только зомбей видел…

Бабка продолжала похахатывать.

— Ванесса, расскажи ему. Я не могу.

— Да, — поддержал Пашка. — Мне вот тоже интересно, как тут твари делятся по породам? Вот чем жруны отличаются от… к примеру, от прыгунов.

Все начали объяснять Пашке особенности тех и других тварей.

И только Игла сидела, откинувшись на спинку стула, скрестив руки на груди и наблюдала за дискуссией с иронической усмешкой.

Наконец просветители утихомирились, и Скорый спросил.

— А вы Ванесса Витольдовна, что скажете.

— Скажу, Павел Дмитриевич, что чётких определений в этом вопросе нет. Принципы Линнеевской классификации к тварям не подходят.

Вся бригада, понимая, что Ванесса, как всегда, изречёт истину, сосредоточилась на ней.