Город шаманов

– Это же брат мой… – прошептал хриплый голос, совсем не похожий на мой. Я ведь не такой. Я бравый и отважный, и голос у меня звучный, властный и командирский. Видно не сегодня. Не сейчас. На правой руке предательски свело пальцы, а потом они самопроизвольно задергались – очень характерно для таких мертвых парней, как я. Безымянный и мизинчик мелко тряслись, холодея, доставляя дискомфорт. Не вовремя. – Как такое возможно? Что он там делает? – я задавал вопросы больше себе, мало надеясь на ответ. Удивленно вскинул голову, когда мне ответили:

– В этом мире возможно всё, – самодовольно сказал Рота, хлопая себя радостно по коленке. Звонкий шум от шлепка пошел над водой. Нхо в глубинах заволновались, слыша призыв. Тоже, как и волки, верные псы. Господи, я так и не мог разглядеть лицо мертвеца. От него так же веяло холодом, как от величественного трона, озера и каменной пустоши вокруг. – Хотя ничего странного я не вижу. Умирая от болезней, люди всегда оказываются в озере Душ, а не между небесами и землей, как вы считаете.

Я смотрел на свой мизинец, который до сих пор мучала судорога. В ссадинах, со сбитой кожей, с поломанным ногтем в траурной каемке, в засохшей крови – он мало напоминал мой прежний палец. Неужели я весь такой? Сжал кулак, собираясь, скрывая от себя и других произошедшие изменения. Как? Как давно? Я это не я.

– Я не верю. Отказываюсь верить, что это мой брат! – голос окреп. Попытался надменно усмехнуться. Пора ставить всяких языческих богов на место.

– Почему? Думаешь, я тебя обманываю? – Рота прикрыл открытой ладонью лоб, деланно вспоминая. – Мичман Суздалев, русский офицер, участник военной экспедиции и кругосветного плаванья. Он же, поэт Георгий Суздалев, лирический стихоплёт. Юноша девятнадцати лет. Всё верно? Умер в тропиках от лихорадки. Закопали под пальмой. Без обряда. Торопились. Пальма красивая. Долго мучился. Теперь много больше: превращение – это всегда ни с чем не сравнимая боль. Даже не как моряк похоронен. Жалко брата? Младшенький. Любили в семье? Наверное, на него вся надежда была. Вряд ли на тебя. Что-то мне подсказывает, что ты не тот козырь.

– Нарушение договора… К чему может привести? – резко прервал я циничный поток.

– В твоем случае к одному – ты можешь остаться сайвугадче навсегда.

– Сайвугадче? То есть ни живым, ни мертвым?

– Да. Мы начинаем говорить на одном языке. Очень рад.

Я пожал плечом. Меня хотят испугать состоянием, в котором я нахожусь последние годы своей жизни? Они думают, что я ни живой и ни мертвый стал только с ними? Серьёзно? Да я живой только для Ольги и ради нее, а мертвый, потому что не вернулся с Балкан и остался где-то под Плевной, вместе с Прохором, друзьями и молодостью. Пригрозить мне не существующим односторонним договором? Который сами выдумали и мне пытаются навязать? Да что с вами, люди и твари не божьи?

– Как-то всё просто. Сдается мне, что всё подстроено. Ведь правда такова, сударь?

– С чего ты решил?

– В чем обман? Это всё подстроено? Вам нужен сайвугадче? Проводник?! Для того, чтобы живые без проблем проникали в мир мертвых? Потому что сайвугадче, как и шаманы, сейчас редки и у нас появилась ценность? Для этого вы мучаете моего брата? Чтобы я бросился спасать его и остался в таком состоянии навсегда?

– Это твои домыслы. Я же сказал тебе правду. Нарушаешь – получаешь по заслугам.

– Понятно.

Я еще сдвинулся на несколько сантиметров к воде. Носки сапог намокли. Волки заскулили, зарычали. Запрыгали совсем рядом и неожиданно разбежались в разные стороны, грозно поглядывая на меня. Я, привлеченный возней зверей, замер и обернулся.

Дедуля.

Несомненно – эта призрачная искаженная фигура являлась стариком шаманом. Он плохо видел. Еще хуже ориентировался. Ежился, пританцовывая. Приседал. Вскидывал руки к лицу, оглядываясь по сторонам. Строил гримасы. Протяжно пел. Тихо. Боясь спугнуть транс.

Существо на троне засмеялось. Я невольно громко хмыкнул, заражаясь от чужой веселости.

– Люблю их, смешные. Всегда меня так веселят.

– Жалкое зрелище, – сказал я, внося свою лепту.

Старик услышал. Обрадовался. Возликовал, вскидывая руки, упал и пополз к трону.

– О, великий Рота. Я узрел тебя. Я пришел к тебе! Мой верный пес, сайвугадче, привел меня к тебе. Есть у меня незаконченное дело всей жизни. Чувствую я близкий конец своего жизненного пути и хочу узнать правду, чтобы закончить историю. Помоги мне!!! Открой мне великую тайну! Сними занавес затмения и тишины! Пришло время! Открой мне глаза мои. Открой мне…

– Ага. Пес. Твой. Ваш. Всех, – пробормотал я и, перестав слушать плаксивые причитания, пошел в воду. Холодная. Зашел по колено и увидел странный длинный предмет на дне. Подцепил носком сапога. На поверхность всплыла тонкая лыжа. Английская ручная работа. Дорогая. Беговая лыжа. Моя лыжа.

В спину ударил издевательский смешок, к нему присоседился старческий хрип.

* * *