Город. Штурм Грозного глазами лейтенанта спецназа (1994–1995)

Так оно и оказалось: мужики были местные, из русских. Проживали себе спокойно до войны, трудились кто где. Перед началом войны уехать не успели. Во время бомбежек потеряли кто родственников, кто жилье. Их всех, по одному, кого откуда, повыдергивали боевики и заставляли рыть окопы, строить завалы в городе, изредка кормили всякой дрянью, кого-то просто так пристрелили, кто-то сам умер или попал под бомбежку или удары артиллерии. Боевикам они были нужны как бесплатная рабочая сила, нашим властям они были не нужны вообще. Поговорив немного с бедолагами и успокоив их, я выдернул одного наиболее смышленого и начал расспрашивать про то, где они работали. Мужик по образованию оказался в прошлом архитектором и вполне толково указал на моем плане, где и какие работы они выполняли. Указал несколько мест, где копали окопы, завал делали в основном ближе к центру города. Получалось, в нашем районе поиска оборона носила очаговый характер. Ближе к центру, если судить по рассказам бывшего архитектора укрепления, посерьезней. Мы и сами видели, как оборудованы дома для ведения боя в городе. Значит, есть несколько колец обороны. Что же, тактика вполне оправдывающая себя. Боевики перед вводом наших войск спокойно обстреливают колонну из заранее подготовленных мест и укрытий. Спокойно уходят в другой район, отрабатывают там и снова уходят по заранее отработанной схеме. За каждый сектор обороны отвечает какой-нибудь полевой командир, действующий в тесном взаимодействии со своими соседями. Найденные нами мужики толком никого не могли назвать, так как их постоянно перебрасывали с одного места на другое. Они и нынешних своих «хозяев» толком не знали. Одного из них, по всей видимости, старшего, звали Ризван, и этот дом вроде бы принадлежал ему. Больше полезной информации выудить не удалось. Мы пообещали мужикам не трогать их и не расстреливать. Пусть идут себе с богом на все четыре стороны. Однако найденыши никуда идти не пожелали и сказали, что пересидят ночь здесь, а потом посмотрят по обстановке. Среди запасов боевиков нашлось кое-что из съестных припасов и вооружения. Пистолет-пулемет местного производства, гордо именуемый «Борз», меня ничуть не удивил, хрень еще та. Наш старый добрый АПС намного лучше. А вот пояс с камуфлированными подсумками и удобными плечевыми лямками с кармашками под гранаты мне очень понравился. Свой старый «лифчик» афганского варианта я отдал связисту, а сам в ожидании ночного ужина и чая, приготовлением которых занялся Паша, принялся примерять обновку. Попозже «разгрузки» войдут в моду, их будут выменивать у МВДшников, шить сами. Частные фирмы начнут шить всякие «Выдры» и «Тарзаны», заламывая несусветные цены за сомнительного качества «товарец». Но такой разгрузки я больше ни у кого не встречал. И лишь в 2000 году, во Вторую чеченскую кампанию, такие «разгрузки» войдут в моду под названием «пояс тактический». Я же приобрел такую штуку совершенно бесплатно в январе девяносто пятого года благодаря его величеству случаю.

Паша рассортировал все найденные съестные припасы по степени их аппетитности и срокам хранения, кое-что распихал по рюкзакам разведчиков, из остального начал готовить ужин, нещадно эксплуатируя найденных нами мужиков.

Поужинали каким-то горячим варевом, запили домашними компотами и чаем. Мужики, получив от моих разведчиков пачку «Примы», с радостью курили, жадно затягиваясь и щурясь от удовольствия. Много ли надо человеку в таких скотских условиях. Поел, попил, покурил, бить тебя никто не собирается, вроде как бы и будущее немножко прояснилось — вот оно, счастье, и не надо других благ цивилизации.

Выйдя из дома и выставив секреты, я снова осмотрелся по карте и вышел на связь. На этот раз с пунктом управления связь была приличная, мотострелки тоже живо откликнулись. По связи я доложил свои координаты, по переговорной таблице попытался довести до начальства свои умозаключения по поводу организации обороны в данном районе города. Поняли меня или не поняли — плевать, главное, чтобы мой доклад отметили в журнале поступающих донесений и мы снова вернулись с задачи живые и здоровые. Тем более душу грело осознание хоть какого-то доброго дела, сделанного за эту войну.