Город. Штурм Грозного глазами лейтенанта спецназа (1994–1995)

Садыков бегал возле своих машин и умолял Аллаха, чтобы боевики не начали стрелять минами. Капитан Юра предложил мне со своими занять позиции возле торца одного из домов и наблюдать, а в случае чего валить всех подряд: вряд ли нас обстреливает кто-то из федеральных войск. Группе Осипова предложили спуститься в укрытие и быть в резерве. Мужики повозмущались, но под давлением своего командира цепочкой спустились вниз.

Два солдата, залегшие за блоками возле БМП, нам весьма обрадовались. С нами, как объяснили они, было немного повеселее. Приказав не стрелять попусту, я забрался на броню и постучал по крышке люка. Высунулся наводчик, увидев меня, сразу же спросил:

— Братан, есть чо закурить?

Каждому свое: тут бой разворачивается, а бойцу абсолютно пофиг — ему курить охота.

— Есть, конечно, — успокоил я его. — Ты там один? Открой командирский, я залезу…

Открылся командирский люк, и я стрелой влетел на командирское кресло, плюхнувшись сразу на задницу и даже не задев его ногами, прижимая левой рукой автомат к груди.

Да, недаром нас взводник в училище гонял — мы с моим напарником курсантом Валей Руденко на дальневосточном морозе влетали на места командира и наводчика за девять секунд, причем в зимнем камуфляже, увешанные снаряжением, лопатками, фляжками.

Одарив наводчика сигаретой, я сразу приник к окуляру прицела, всматриваясь в местность.

Наводчик, сдвинув шлемофон на затылок, блаженно курил, немного отворачиваясь в сторону и выпуская дым в сторону десантного отделения.

— Я на себя «чебурашку» переключу, — сказал я бойцу и щелкнул тумблером.

— Ага. А ты что, тоже из наводчиков али механов?

— Да я и наводчик, и механик, что на «бэхе», что на «бэтэре»…

— Круто, — спокойно согласился боец.

Так за весь бой в нашем секторе никто и не появился. Минут через пятнадцать-двадцать стрельба стихла. Я посидел с наводчиком, поговорили о жизни, рассказали по паре забавных случаев на стрельбах, пока не поняли, что бой прекратился.

Глава 8

Проснулся я ровно в половине второго. Меня разбудил Паша, сам зевавший во всю пасть.

— Командир, кофе и сигара!

— Паша, уважай мою должность и звание, а то сейчас дам в лоб прикладом и заставлю искать реальные кофе и сигару…

— Так реально вот кофе, а вот сигара, — Павел протянул мне большую фаянсовую кружку, источавшую небесный аромат, и большущую сигару, свернутую из цельного табачного листа.

Сон как рукой сняло. Передо мной действительно стояла кружка с горячим кофе и лежала сигара.

— Это где же вы умудрились так разбогатеть?

— Да татарин тут земляка какого-то нашел, привел его, в душе искупал, вшей потравил, вареньем угостил. А парнишка, оказывается, на муллу где-то в медресе заграничном учился, да что-то у него не срослось, он обратно вернулся и в армию пошел. А кофе он с собой таскает: у арабов еще пристрастился пить. Он же, кстати, сам его и варил.

— О как бывает! А сигара откуда?

— А сигару мы выменяли у этих «серых», с которыми работаем: у них сапер ихний сигару курил, так мы им ужин сварганили с их продуктов, а они нам сигару задарили…

Ох, красота — подымить сигарой и попить кофе, причем сваренный весьма искусно и со знанием дела…

Притушив сигару и спрятав в нагрудный карман, с кружкой кофе я выполз на улицу.

Группа была уже готова и сидела вдоль стены дома в походном порядке.

Связист подошел и доложил, что связь с местными подразделениями есть, а с Центром — когда как, то пропадает, то появляется; в городе идут бои, и эфир постоянно забит переговорами, целеуказаниями и криками о помощи. Подошли люди Осипова, идущие с нами: один здоровенный бородатый пулеметчик, в лапах которого ПКМ выглядел игрушкой, и еще один боец с автоматом и одноразовым гранатометом за спиной.

Пулеметчика я поставил рядом с собой и связистом, автоматчика отдал Паше в тыловой дозор. Проверились, пересчитались, я дал последние указания, перекинулся парой слов с Осиповым, который уже построил свою группу в полной готовности. Проверили поочередно связь со всеми, подтянули маскхалаты и двинулись…