Город Сириус

– …Они доверились ему, поскольку увидели в нём себе подобного. Его же брат-близнец сразу вызвал у них отторжение. Однако именно подсудимый убедил их в том, что этому человеку можно доверять, как ему самому. Этими словами он поручился за своего клона и принял на себя моральную ответственность за его поступки, – резюмировал прокурор. – Таким образом, ваша честь, он виновен и заслужил самого сурового наказания, – заключил обвинитель, бросив в сторону следователя указывающий жест рукой.

Затем в процесс вступил адвокат, который тоже был один в один похож на Григориуса.

– Ваша честь, мой подзащитный виноват лишь в том, что слепо верил в высокие идеалы добра и справедливости. Он наивно полагал, что своим чутким отношением и заботой растопил обледеневшую душу запрограммированного варвара и тот стал порядочным человеком, каким был и сам подзащитный. Смею вас уверить, он никогда бы не совершил предательства, а потому ожидал такого же морального величия и от своего цифрового клона. Ваша честь, в силу отсутствия умысла, прошу освободить подсудимого от ответственности.

Наконец на сцену правосудия вышел грозный судья с ликом Григориуса и помпезно провозгласил свой вердикт.

– Я внимательно выслушал стороны и тщательно разобрал все доводы по полочкам морального правосознания. Сторона защиты была бы полностью права, если бы подсудимый доверился не себе самому, а другому человеку. Но в данной ситуации он положился на своё второе «я», которое являлось неотъемлемой частью его собственной сознательной самоидентификации. Подсудимый вполне мог бы предвидеть все возможные мысли и действия своего клона. Более того, обязан был сделать это в силу того, что доверил ему судьбы честных и порядочных людей. Обвиняемый, вам наверняка известно высказывание Антуана Экзюпери, давно ставшее моральной заповедью, – мы в ответе за тех, кого приручили. Перефразируя её, могу вывести ещё один моральный постулат – взяв под опеку своё клонированное сознание, будь готов отвечать за его мысли так же, как за собственные. Основываясь на этом, провозглашаю приговор! Подсудимый виновен и заслуживает смерти!

Совесть всегда пользовалась у Григориуса безусловным и непререкаемым авторитетом. Вот и на этот раз он мужественно и покорно признал и принял вынесенный ею смертный приговор.

Получалось, что, в сущности, инициированный Стивом акт правосудия хоть и сопровождался подтасовкой доказательств, подбрасыванием улик и другими нарушениями формальной процедуры, однако по своему моральному содержанию являлся вполне обоснованным и справедливым.

Однако смирение со смертельным вердиктом всё равно не принесло следователю душевного успокоения. Бушующий океан эмоций захлестнул его и без того тонущее сознание новой яростной волной.

Ведь теперь получалось, что он знал точную дату своей смерти и не мог просто так сидеть сложа руки. Совсем скоро – менее чем через два дня – его уже может не быть на этом свете.

В подобных ситуациях люди не живут обыденной жизнью. Зачастую они совершают немыслимые, порой даже безрассудные поступки. Кто-то начинает беспробудно пить, кутить, гулять и ударяется во все тяжкие грехи, словно душа его живёт на этом свете последний раз. Другие впадают в полное уныние и отчаяние.

Но многие люди в этих тяжких испытаниях стараются найти некую абсолютную истину. К примеру, одна его знакомая, которая никогда не верила в Бога, когда узнала, что смертельно больна и жить ей осталось не более двух недель, продала всё своё имущество и большую часть вырученных средств пожертвовала на благотворительность. На оставшиеся деньги она совершила паломничество по святым местам. В многочисленных исповедях и молебнах она ни разу не попросила избавления от болезни и страданий. Обретя веру, женщина искренне принимала их как ниспосланный свыше дар, через который прокладывается путь к искуплению её грехов.

Вот и Григориус, мысленно обернувшись назад, попытался с высоты прожитых лет взглянуть на пройденный им жизненный путь. В эти минуты откровения ему невыносимо захотелось вспомнить что-то хорошее, светлое из своей жизни, чтобы вновь насладиться той радостью, которая переполнила его в эти мгновения. Однако ничего не лезло в голову. Все картинки прошлого были настолько серы, обыденны и лишены каких-либо красок и эмоций, что даже накануне смерти залить подступающую к горлу горечь было попросту нечем.

По сути, жизнь прожита впустую. Как мало в ней сделано… и как много чего хотелось бы сотворить. О, если бы человек только мог знать, когда он умрёт, он бы ценил каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду своей жизни. Он бы прожил её так, чтобы помнилось каждое мгновение.

Получается, что, только стоя у предсмертного одра в ощущении собственного бессилия и ничтожности перед величественным могуществом Бога и Вселенной, человеку начинает открываться истинная ценность его скоротечной жизни.

Глава 18 Цитадель власти