Город собак

Со временем безназванцы и Хемс научились понимать друг друга. За те несколько недель, что шарманщик с собакой провели в городе, он успел выучить их нехитрый язык. Хемс рассказывал безназванцам о дальних странах, об обычаях и нравах, царящих в других землях. Словно свежий воздух, ворвавшийся в отпертый дом, появившись в городе, Хемс и Акбылу заполнили собой всё пространство. Для безназванцев, и не подозревавших о том, что они не одни в этом мире, речи шарманщика были откровением. Затаив дыхание, слушали люди рассказы Хемса и начинали понимать, как скучно и серо жили они.

— Жажда чуда проходит через всю нашу жизнь. Ожидание его у людей в крови, иначе жить невозможно, — говорил Хемс, и слова его были вдохновенны, туманны, чудесны.

А в это время господин Олз, один-одинёшенек, сидел в опустевшей ратуше и думал. Он был подавлен и не умыт, блеск сошел с давно не полированных ногтей. С мрачным гневом Олз рисовал себе неизбежный конец, слушая доносившийся с площади смех. Чужой смех был ему досаден, и Олз подозревал, что смеются над ним. Шарманщик Хемс, напичканный всякими предосудительными убеждениями и запретными суждениями, нарушил спокойное течение его жизни, весь городской уклад и, что самое ужасное, пошатнул его авторитет. Безназванцы, всегда кроткие и доверчивые, теперь не слушали Олза. Прожив всю жизнь без выходных и праздников, без веселья и радости, они поняли вдруг: на свете есть что-то лучше, добрее, светлее, чем их мир. Скоро, очень скоро осознают они, что жили не так, захотят изменить свою жизнь, и тогда Олзу придёт конец. Этого он допустить не мог.

Стояла прозрачная ночь с её нежными красками, с перламутровой водой в тихой речке, чётко отражавшей неподвижную зелень кувшинок, с бледным, утомлённым бессонницей небом, со спящими облаками. Было тихо, слышалось лишь поскрипывание цикады, что притаилась во влажной траве. Олз решительно вступил на опустевшую площадь, внушительно постукивая калошами.

— Добрый вечер, господин Олз, — добродушно приветствовал его шарманщик, пакуя реквизит. — Отчего вы не приходите на представления? — с искренним сожалением спросил он, поднимая тяжёлый саквояж и собираясь идти на ночлег. Акбылу смотрела на Олза настороженно.

— Дела, понимаете ли, дела. Кто-то же должен работать в этом городе, — побаиваясь собаки, нервно пожал плечами Олз, но тут же мягко добавил: — Я, с позволения, хотел пригласить вас отужинать.

— О! С превеликим удовольствием! — обрадовался Хемс. — Мы с Акбылу ужасно проголодались — собака облизнулась.

— Тогда прошу за мной, это совсем недалеко, — Олз растянул рот в подобии улыбки, обрадовавшись тому, насколько легко угодил простодушный Хемс в ловушку.

«Его надобно убить за один лишь прямой и честный взгляд», — подумал Олз и направился к ратуше, ведь жил господин Олз именно там.

— Ах, почему этот воздух нельзя разливать по бутылкам?! — с блаженной улыбкой говорил Хемс, доверчиво следуя за Олзом и глядя в ночное небо, опрокинутое над землёй, словно перевёрнутая крышка маслёнки.

Олз не знал, что на это ответить. Со скучающим выражением опустил он и поднял белёсые ресницы:

— Вот мы и дома, — обычно пронзительный голос стал хрипловато-вкрадчивым. — Располагайтесь, я принесу ужин.

Шарманщик с любопытством разглядывал внутреннее убранство ратуши, которое, впрочем, не отличалось от того, что царило в остальных сорока четырёх постройках.

Стол был накрыт, и Хемс с аппетитом принялся за угощение, подкидывая лакомые кусочки Акбылу.

Олз ничего не ел и задумчиво глядел на шарманщика.

— Зачем вам этот город? — спросил он вдруг.

— Не понимаю? — Хемс удивлённо поднял брови.

— Может, вы собираетесь возродить здесь менестрелей? Или открыть ресторан, а может быть, цирк? — Олз устало снял с носа очки в металлической оправе.

— Что вы! Акбылу и я веселим людей, только и всего, — с непосредственностью ответил Хемс и улыбнулся.

— У меня к вам предложение, — проговорил Олз, не сводя с шарманщика глаз. — Коммерческое.

— Готов выполнить любое ваше пожелание, если это не означает сделку с совестью, — шарманщик вдруг перестал улыбаться.

— Покиньте город.

В комнате повисла пауза.

— Увы, я не могу этого сделать, — с неожиданной твёрдостью ответил шарманщик. — Я нужен людям.

Лицо Олза дёрнулось, но тотчас просветлело:

— Отчего же вы не едите пирог? Чудесный ежевичный пирог, очень рекомендую. Ваша собака ведь голодна? Дайте и ей кусочек.

— О, благодарю! — Хемс взял кусок пирога и, разломив надвое, по-братски разделил с Акбылу. — Очень вкусно, — похвалил он, жуя с аппетитом.

— Поздравляю, ты выиграл конкурс простаков! — воскликнул Олз и, словно злой гном или капризная женщина, захихикал. — Не понимаю, как такой легкомысленный мотылёк и недалекий небокоптитель, семьдесят килограммов бездельника и разгильдяя, мог занять моё место? — лицо Олза скривилось, как у дьявола. — Ну-ну, без балетных номеров, — с ноткой отвращения ухмыльнулся он, заметив, как шарманщик покачнулся, зашедшись неистовым кашлем.

— Мне нездоровится, — чуть слышно проговорил Хемс.