Город Солнца

— Временами, — сказала Карен, — меня бесит эта постоянная уверенность, что более гожусь для экспедиций, чем кто-либо другой. Я должна делать всю грязную работу. — Конечно, — сказал я. — Но ты ее сделаешь. Ты ведь не хота бы, чтобы я в одиночку отправился на встречу всем опасностям дикой жизни, не так ли?

— Полагаю, что кто-то должен за тобой присмотреть, — пробормотала она. — Пусть он выйдет из шлюза и проведем дезинфекцию. Я оденусь, и мы сможем присоединиться к нему снаружи. Как раз время нам немного встряхнуться.

Натан заговорил в микрофон. — Мы собираемся выключить свет и открыть дверь, — сказал он. — Подожди снаружи. Двое из нас присоединятся к тебе через несколько минут. У вас будет достаточно времени, чтобы уйти до рассвета.

Экран померк, а затем Пит снова переключился на внешнюю камеру. Мы увидели, как Сорокин притаился снаружи, напряженно прислушиваясь к ночным звукам.

— Внезапно я почувствовал себя очень уставшим, — сказал я.

— Прими пилюлю, — посоветовал Натан.

— Прямо сейчас? — Спросил я резко.

Он коснулся кончиком языка фильтров своего собственного костюма. Затем посмотрел на меня и ухмыльнулся.

— Удачи, — сказал он.

— Ты не веришь в удачу, — напомнил я ему. — И я тоже.

— И все же, я имел в виду именно это, — заверил он.

Я не знал, назвать это дипломатией или показухой.

— Пока меня не будет, — сказал я серьезно, — ты ведь не станешь прибегать к маленьким трюкам, ведь верно?

— Не стану, — заверил он меня. Он пренебрегал в своей жизни множеством обещаний. Я был почти готов спросить у Мариэль, правду ли он говорил.

Но я боялся ответа.

Глава 14

Как только пустой шлюз подвергся обычной дезинфицирующей процедуре, Карен протянула мне один из двух пакетов, которые она собрала, и мы вышли наружу.

Мы вынырнули в полную темноту. Это был не просто эффект выхода из освещенного помещения — множество тяжелых облаков заслоняли звезды, и единственным светом было очень слабое свечение на востоке — отражение на небе от призрачных огней Города Солнца. Мы постояли неподвижно несколько мгновений, стараясь привыкнуть к темноте. Мы не рискнули сразу воспользоваться фонарями, чтобы не привлечь нежелательное внимание.

В конце концов, нам пришлось держаться друг за друга, чтобы не разбрестись. Я положил руку на плечо Сорокина и взял Карен за руку. Он медленно и осторожно двинулся в сторону от корабля, направляясь на север и оставляя сияние города справа от нас. Мы не могли двигаться по прямой из-за зарослей водянистых, с желтыми цветами, растений, пересекавших склон холма. Чтобы производить как можно меньше шума, мы выбирали путь наименьшего сопротивления, который было не так-то просто определить, хотя Сорокину это удавалось лучше, чем кому-либо другому.

Вскоре мы шли по гребню холма, и я решил, что мы слишком сильно забираем вправо — с вершины холма мы должны были видеть город и реку. Мы продолжали двигаться в нужном направлении, но я предпочел бы держаться нашей маленькой долины, оставляя достаточно большой холм между землями города и собой. Я прошептал что-то об этом, но Сорокин не обратил на это внимания. Я решил, что он знает, что мы делаем.

Мы прошли уже около трех четвертей мили, когда они догнали нас. Они приблизились сразу со всех сторон — мы должно бы угодили прямо в их засаду.

Одной рукой я держался за плечо Сорокина, а другой сжимал руку Карен. И был поэтому отнюдь не в лучшем положении, чтобы оказать существенное сопротивление. Тяжелое тело обрушилось на меня, и я упал на спину, прижатый к земле. Карен, однако, была в лучшем положении. Одна рука у нее была свободна, и она явно посчитала, что для того, чтобы ею воспользоваться. Я нес импульсный фонарь, держа его наготове до того момента, когда можно было бы безопасно с его помощью осветить нам дорогу, но ее мысль работала в другом направлении. Она держала световой пистолет — пистолет с параболическим отражателем и лампой-вспышкой вместо ствола. Если из него выстрелить, одновременно раздавался сильный звук и происходила вспышка, на столько яркая, что временно ослепляла нападающего — человека или животное. Это было очень полезное средство обороны, хотя и имело один ужасный недостаток — если ваши друзья не ожидали вспышки, то оно производило на них почти такой же эффект, как и на врагов. Теперь она выпалила из него без наименьших колебаний. Я попытался заплющить глаза, но мои рефлексы были слишком медленными. Темнота сменилась болезненным сиянием и странным ощущением онемения в зрительных нервах. Но я, по крайней мере, знал, что произошло. Подобное случалось со мной раньше. Чего нельзя было сказать про человека, прижимающего меня к земле. Он взвыл, словно его поджаривали, и отскочил назад. Я с трудом поднялся на ноги, будучи неуклюжим из-за веса ранца за спиной. Я не знал куда бежать — я даже не мог вспомнить откуда мы пришли. Я почувствовал чью-то руку, схватившую меня за плечо, и ударил по ней кулаком. Я почувствовал, что попал и услыхал болезненное проклятие.

— Это я, кретин! — Прошипела Карен.