Город Солнца

Я бы и двух пенсов не дал за его слово чести. Но у меня даже не было другой возможности, которая стоила бы двух пенсов. В ситуации, когда тебе не представляется никакого выбора, нужно, хотя бы сохранять достоинство.

— Здесь? — Спросил я.

— Думаю, это место подходит, как и любое другое, — ответил он. — И возможно, будет необходимо вернуть тебя в твою камеру… после.

Я вернулся в камеру и медленно начал раздеваться.

Откуда-то, словно черт из табакерки, появился Слуга с миской наполненной чем-то похожим на овсянку. За ним следовали другие Слуги. Похоже, что здесь собиралась довольно большая толпа. Один из них привел Карен — ей было позволено остаться в своем костюме. Я решил, что разрешение ей присутствовать в определенной степени было мне на руку. У меня появилялся свидетель, который мог позже рассказать, что произошло.

— Лекарство погрузит тебя в сон, — мягко сказал Эго. — Боюсь, что испытание будет не совсем приятным. Твоя личность может испытать галюцинации подчинящиеся подсознанию. Понимаешь, воля должна быть изолированна от памяти, чтобы информация могла быть вспомнена точно и последовательно.

— Забудем о вступительной лекции, — сказал я. — Давайте покончим с этим.

Слуга вручил мне чашу.

— На вкус это не имело ничего общего с овсянкой.

Глава 15

Мне снилось, будто я провожу ночь на голой горе. Поднялся ветер, который свирепо завывал среди темных сосен, чьи ветви мотались и раскачивались, словно темные крылья ветрянных мельниц, в то время, как духи деревьев плясали под музыку взбесившегося воздуха. Небо над головой было ясным, но гора являла собой оазис в безбрежном океане облаков, защищаемым какой-то сверхъестественной силой от бури, свирепствовавшей вокруг с такой яростью, что ни один путешественник не смог бы взойти на гору без помощи потусторонних сил. Северный, западный, южный и восточные кромки неба кромсались молниями а земля была залита потоками ливня. Ведьмы прилетали сквозь бурю, защищенные коконами непроницаемой тьмы, ведомые дьявольскими автопилотами, верхом на демонических баранах или козлах, или же на черных конях с горящими глазами, или на прутиках и метлах, остро-пахнущих мазями.

Огни вспыхивали вокруг вершины горы, которая светилась фиолетовым и синим — огни, которые плясали вокруг сосен, но не пожирали их, их пламя и жар только подчеркивали темноту Божьей ночи.

Хозяин не прилетел на сборище, но просто… возник из черных теней горных склонов, из каждого осколка скалы. Он был чудовищен, как по размерам, так и по форме, с огромными рогами, похожими на бараньи, с козлиной бородой и с ногами огромной обезьяны. Его ступни имели форму орлиных лап, ягодицы были как у самца-мандрилла. Свет — белый свет — плясал вокруг его лица, словно дождь из расплывчатых искр. Кожа его была прозрачной. Под плотью отчетливо был виден желтый череп и окружности налитых кровью глаз. Видны были и вены, которые проступали сквозь плоть, словно разветвленная паутина толстых, просмоленных труб, казавшиеся на первый взгляд клеткой, служившей для содержания внутренностей и для демонстрации внутреннего устройства.

Плоть лица, почти невидимая, не несла на себе никакого выражения, которое можно было бы разобрать или интерпретировать. Но глаза, сидевшие в черепе и выступающие из глазниц, наливаясь кровью, казались одновременно и ужасающими и задумчивыми… свирепость, отчаянный гнев вечного страдания.

Ведьмы, прибывая одна за дугой, представлялись ему, кланялись и целовали его полу-окрашенные ягодицы. Затем своими губами, благословенными таким образом, они поворачивались друг к другу и целовались. И тогда их плоть становилась видна, их покровы исчезали под воздействием черной магии, открывая белизну костей и черноту вен, словно у гротескных морских созданий, изгибаясь и свиваясь при их движениях, сплетаясь и переплетаясь в кровавой страсти злобных поцелуев. Затем начались истязания, когда ведьм, которые совершили недостаточно зла, бичевали узловатыми веревками до тех пор, пока черные вены не прорвали невидимую поверхность их рассеченной кожи и брызнули черной кровью. И каждая черная капля, падавшая на землю, оставалась живой, заползая, словно червь в щели горы. Все время, пока ведьмы кричали в агонии своей пытки, им вторило эхо божественного возмездия, которое в свое время проклянет их всех, и обречет на те же вечные страдания, которые изнуряли их хозяина.

Угощение, как и сам хозяин, выросло из вещества скал. Сгнившая трава, камни, отбросы, перегной, сосновая хвоя и птичий помет — все это превратилось в мясо и булки, сахар и приправы. Горные потоки наполнились смесью крови и вина, и дьявол выплюнул пламя, чтобы поджечь ее. Ведьмы ели, зная, что их угощенье оставалось тем, чем было, не смотря на кажущий ся внешний вид, и подхлестывали свои дикие развлеченья, пренебрегая этим знанием.