Город Солнца

И по мере того как приближался к концу мой рассказ, я начал сознавать, что тревога, которую я носил с собой, нетерпение услышать его ответы на мои вопросы — все исчезло. Кто был мой юный друг на Пути Инков? Как мог он знать сказку, которую я сочинил? Что произошло со мной на Хуайна Пикчу? Что это было за головокружительное новое состояние сознания, в которое я вошел? Кто была та старуха? Какая сила преобразила джунгли в Голгофу, в сад агонии и смерти? Что вывело меня из опасности? Мне он казался моим другом, с которым мы шли по Пути Инков, а индейцы кампас увидели ягуара, старого ягуара. Почему я возвратился в Перу, па прежнее место? Почему я настойчиво втягиваю сам себя во все эти приключения? По-настоящему важным был сам рассказ: как будто вес, что я видел и слышал, над чем раздумывал, предназначено было просто для рассказа. Моя потребность понять мало-помалу исчерпывалась; казалось, каждое произнесенное слово, каждая метафора падали в костер и сгорали. Более важная потребность открывалась в ходе рассказа и одновременно получала свое удовлетворение: потребность рассказать.

Только в эту ночь, когда я сбросил бремя моих вопросов, я понял, каким трудным испытанием стали для меня мои собственные опыты. В одно мгновение, глядя на угли костра, которому Антонио теперь дал угаснуть, я осознал, что за двадцать лет я не только открыл новые способы испытания себя и своего мира; я открыл также новый путь понимания опыта моих чувств; я мучился над объяснением того, что узнал и как я это узнал, и я использовал все возможности моего рационального ума, чтобы привести мои приключения в соответствие с логикой, с последовательной системой мышления, — которая сама по себе не дала мне никакой мудрости; а нужно было просто рассказать историю, которая соответствует истине, соответствует фактам. Для рассказчика, сказочника, вовсе не обязательно понимать значение всего того, что он рассказывает; ему надлежит только сказать правду.

И теперь объяснения утратили свою значимость. И, возможно, потому, что я больше не искал удовлетворения, Антонио начал рассказывать все то, что мне следовало знать. Он не тратил много времени. Мы начинали новое утро. К тому времени, когда мы закончили ритуал, я знал смысл моей истории и знал смысл его истории.

ЧАСТЬ IV. ПУТЕШЕСТВИЕ НА ОСТРОВ СОЛНЦА

*14*

Я проснулся от приступа боли в животе; я лежал скорчившись в спальном мешке, в позе эмбриона, упираясь спиной в твердую гранитную стену. Антонио сидел на корточках у потухшего костра и лепил на завтрак шарики из юкки и кукурузного теста. Я втихомолку сжевал пару таблеток бактрима, молясь, чтобы не подвел желудок и не доконали снующие повсюду tourista. Очертания незнакомого аltiplano расплывались и исчезали в утреннем тумане. Было холодно; я пожалел, что не взял с собой свитер. Однако Солнце, поднявшись над зазубренным горизонтом, скоро разгонит туман и холод, а немного еды и длинный обратный путь приведут мой желудок в порядок.

После быстрого завтрака из юкки, кукурузы и ломтиков сушеного манго мы отправились в Куско той же дорогой, которой шли сюда. Антонио нес свою теsа, завернутую в скатерть и перекинутую через плечо, как колчан со стрелами. Мы пришли на сельскую железнодорожную станцию в полдень и еще два часа ожидали поезда; мне уже не удавалось скрывать свои страдания. Кишечник сводило судорогой, и я едва вынес двухчасовую поездку в Куско в вагоне третьего класса.

Изо всех сил я старался заснуть, утихомирить лекарствами желудок и беспокойство, но поезд останавливался везде, где у колей стояли люди. В стране аltiplano поезд похож на городской троллейбус: его пассажиры, фермеры и дети, менялись на каждой остановке. Вместе с собой они тащили коз, свиней, цыплят, джутовые и нейлоновые мешки с зерном и кукурузой, старые упаковочные ящики из-под содовой, грудных детей, укутанных и привязанных к матерям разноцветными mаntas. Антонио настаивал, чтобы мы каждый раз уступали наши места женщинам или старикам. Я чувствовал, что потеряю контроль над собой раньше, чем мы доберемся до Куско; видимо, я был бледен, несмотря на загар, когда Антонио сказал, что мы выйдем на пригородной станции за одну или две остановки до центрального вокзала.

— Я знаю, мой друг, что вам плохо, — сказал он, когда поезд уполз, оставив нас на убогой полугородской окраине, — но мы должны увидеть одну женщину, прежде чем двинемся дальше. Она вылечит ваш желудок и очистит нас обоих перед завтрашним отъездом. Наш совместный путь далек, и мы пройдем его постепенно. А сейчас нам нужно одолеть около полумили.

— Куда мы отправимся завтра?

— В Пуно, — сказал он. — На берег озера Титикака. Там есть одно место, которое вам необходимо увидеть, прежде чем мы пойдем искать Эдем. — Он улыбнулся. — Но я должен просить вас очистить свой ум перед этой встречей. Моя знакомая родом из lа сеjа dе sеlvа, «маковки джунглей», области между Паукартамбо и Мадре де Диос. Она «длинноволосая», из индейского племени кьеро. Я знаком с ней с детства. Она дочь hatun laika…