Город туманов

Распутная Бесс не отводила глаз от его губ, и последние слова молодого человека заставили ее нахмуриться и тряхнуть головой, но на лице Хейзл они вызвали легкую и вполне дружелюбную улыбку. По всей видимости, следуя примеру тети, она испытывала расположение к мореходам. Кроме того, моряки не лишены какого-то особого обаяния. Оказавшись на суше, они ходят, как призраки, словно пришельцы из другого мира. Себастьян Головорез был истинным мореходом.

Тогда Хейзл негромким голосом передала полученное ею известие, а Головорез жестами переводил его на понятный Распутной Бесс язык. Потом он настоял на том, чтобы проводить их до дома господина Амброзия, и сказал, что будет ждать их снаружи.

Господин Амброзий заставил Хейзл несколько раз повторить заученные слова, а потом принялся расспрашивать, как выглядел незнакомец.

Затем прошелся по комнате, бормоча себе под нос:

— Иллюзия! Иллюзия!

Повернувшись к девушке, он резким тоном спросил:

— Вы уверены, что этот гонец действительно прибыл от господина Натаниэля?

— Нет, сэр, не уверена, — ответила Хейзл. Но мы не могли не выполнить данного поручения.

— Понимаю, понимаю. Вы тоже следуете дуновению ветра… так, кажется, говорят? Ну что ж, ну что ж, мы живем в странные времена.

Сенатор погрузился в размышления и явно забыл о женщинах. И они сочли за лучшее незаметно удалится.

С тех пор городские низы Луда больше не беспокоили власть.

Когда стоявшие на границе йомены были отозваны в Луд и стало известно, что они видели господина Натаниэля скачущим в сторону Эльфова перехода, его жене принесли соболезнования как вдове, после чего она удалилась от общества и отказывалась видеть даже самых близких подруг.

Иногда, правда, она принимала господина Амброзия, однако истинной опорой ее и поддержкой была старая Хэмпи. Ничто не могло поколебать уверенности старухи в том, что со всеми тремя Шантеклерами ничего не случилось. И веселая опрятная комнатка на верхнем этаже, где господин Натаниэль в детстве играл, стала единственным убежищем Календулы, где она и проводила большую часть дня.

И хотя Хэмпи ни на мгновение не забывала, что имеет дело всего лишь с представительницей семейства Вигилиев, старуха тем не менее по-своему начала привязываться к ней. Даже простила ей чашку шоколада, которую та пролила на скатерть, когда после помолвки явилась с визитом к родителям господина Натаниэля.

Однажды вечером, в начале декабря, когда уже выпал первый снежок, Календула, почти разучившаяся спать, беспокойно ворочалась в постели. Одно из окон ее спальни было обращено в переулок. Вдруг ей показалось, что во входную дверь кто-то стучит. Она села и прислушалась. Стук повторился.

Выскочив из постели, она торопливо набросила на плечи халат и бросилась вниз по лестнице с сильно бьющимся сердцем.

Трясущимися пальцами Календула отодвинула засовы и распахнула дверь.

— Прунелла! — выдохнула она.

И девочка с коротким всхлипом упала в объятия матери. Некоторое время обе плакали, не выпуская друг друга из объятий, не в силах произнести ни слова.

В это время сверху донесся строгий голос Хэмпи:

— Календула, мне стыдно за вас, неужели у вас не хватает ума не морозить у открытой двери и без того продрогшего ребенка! Мисс Прунелла, немедленно отправляйтесь в свою комнату! Я распоряжусь затопить в ней камин, а в постель положи грелку с углями.

Плача и смеясь, Прунелла бросилась наверх и повисла на шее у старухи.

Хэмпи высвободилась из объятий и, не переставая ворчать, отправила девушку в ее комнату. Прунелла уже лежала в постели, когда в спальне появилась Хэмпи с дымящейся чашкой.

Это был чай из черной смородины. Никто в городе не умел заварить его так, как это делала Хэмпи.

— А теперь, мисс, вы выпьете чашку до последней капли! — строго произнесла старуха.

В ту ночь Прунелла была слишком утомлена, чтобы рассказывать о том, что с ней произошло. Однако утром сбивчиво поведала о своих скитаниях на дне морском и о том, как все они заблудились в подводных джунглях, откуда их вывел господин Натаниэль. Было ясно, что она весьма смутно представляет себе, что произошло с ней после побега из Луда, точнее, после того, как «профессор Клок» дал девочкам первый урок танца.

В ту же ночь домой возвратились и остальные Цветочки Кисл; и все они рассказывали о случившемся с ними по-разному. Но сходились в одном — их освободил господин Натаниэль Шантеклер.

Глава XXX Амброзий исполняет свой обет

Сперва Цветочкам Кисл казалось, что они видели дурной сон, но скоро обнаружилось, что случившееся оставило глубокий след в их душе. Они стали капризными, молчаливыми, без конца плакали, все время испытывали страх.