Город тысячи зеркал 2. Фалькон

– Ваа Лимор и город тысячи зеркал – это не загон для скота, – сказал перевозчик, похлопав Элемроса по плечу. – Сюда не приводят, сюда приходят. Приходят те, кого призвали камни озера Лимор. Те, кто уже отринул тьму и обратился к свету. Город дает лишь твердость убеждений. Так сказать, шлифует неограненный бриллиант. Просто если бриллианта нет, то и шлифовать нечего. Напомню тебе, что всякий, кто видел солнечный свет, пробивающийся сквозь кроны деревьев в изначальном лесу, кто дышал воздухом, прилетевшим с гор Имбраи и ощущал прикосновение вод озера долины Ваа, навеки сохраняет этот свет, этот воздух и это прикосновение в самом сокровенном уголке своей души. И он уходит отсюда, твердо зная кто он после того, как посмотрит в предназначенное ему зеркало и с тех самых пор во вселенной становится одним убежденным сторонником добра больше и одним приспешником зла меньше. Ни один даркон не приходил сюда, к сожалению, друг мой.

Легкий щебет птиц ворвался в их разговор. Ламбриль замолчал, с легкой улыбкой прислушиваясь к птичьим голосам.

– Третья грань, – сказал Элемрос. – Я даже не знаю, хочу ли слышать о ней.

– Конечно не хочешь, – покачал головой перевозчик. – В солнечный день никто не хочет думать о дожде. Но дождь нужен не меньше солнца. Так что третья грань обелиска, это Магрон. Магрон – величайший убийца в истории разумной вселенной.

– И в чем же его величие? – спросил Элемрос, вглядываясь в изображение человека в длинном плаще с капюшоном, чье лицо скрывалось в непроглядной темноте.

– Есть разные типы убийц. Какой-нибудь очередной царек или вождь отдает приказы, и его армия расправляется с неугодным, чтобы можно было вкусно есть и пить за счет горя других. Есть такие убийцы, как мы, железные ангелы, которые расправляются с нарушителями Закона. Есть те, кто убивает просто ради удовольствия… но Магрон стоит особняком среди всех, вот почему он величайший и единственный, кто заслужил грань на обелиске. Он единственный, кто в одиночку и собственными руками убил 3 миллиарда человек.

На мгновение Элемросу показалось, что он ослышался, но посмотрев в окаменевшее лицо Ламбриля, не отрываясь смотревшего на обелиск Магрона, он мгновенно понял, что расслышал все правильно. И сразу же после этого до него дошел кошмарный смысл слов перевозчика.

Не удивительно, что Элемроса пробрала дрожь, еще более сильная чем прежде.

– Как это возможно? – прошептал он.

– Где-то там, когда-то вокруг маленькой желтой звезды вращалась планета Цандоран, – сказал Ламбриль глухим голосом. – Больше ее нет…

Элемрос судорожно сглотнул и отвернулся, так как не хотел видеть слезу, стекающую по щеке перевозчика.

– Никто и никогда не творил подобного злодеяния, – сдавленным голосом продолжил Ламбриль. – Никто и никогда. И это наш вечный позор и вечное горе, с которым мы вынуждены жить дальше.

– Но… почему?

– Мы же взяли на себя роль спасителей, – горько сказал Ламбриль. – Мы должны были спасти этот обитаемый мир, полный жизни, надежд и всего того, что дарит вселенной человек, а вместо этого…

Элемрос вообще-то хотел спросить, зачем понадобилось уничтожать целую планету, но его внезапно осенило. И в одно мгновение он понял, почему Ламбрилю так невыносимо стыдно и больно. Он понял это прежде, чем перевозчик сказал:

– Он был одним из нас – фатум-лорд. Фатум-лорд, железный ангел, убийца трех с половиной миллиардов человек. Когда после его отбытия на Цандоран вселенная содрогнулась от беззвучного крика милиардов погибших, а звезда Магрона погасла на стеле героев, мы сразу все поняли.

Ламбриль поднял голову вверх и судорожно вздохнул, стараясь прийти в себя. Немного погодя, он снова посмотрел на Элемроса чрезвычайно серьезными глазами.

– Если подумать, – тихо сказал перевозчик, – только так и могла закончиться история Магрона. Во вселенной множество правил, которые меняются, нарушаются, трансформируются и подгоняются под свои цели. Но есть одно, которое остается неизменным с того дня, как первая звезда зажглась в пустоте.

Глаза Ламбриля мрачно сверкнули.

– Падший ангел, – глухо сказал он, – всегда становится демоном.

Элемрос почувствовал, что с него хватит на сегодня. От всех этих историй реально можно было сойти с ума. Добавьте к этому тот факт, что человеческий мозг сохраняет себя от безумия подчас совершенно неожиданным способом и тогда вы поймете, почему Элемрос вдруг спросил у перевозчика… вот это вот:

– У меня только один вопрос: почему Обелиск Зла зеленого цвета?

Ламбриль вытер слезу и расхохотался:

– Продолжаешь ставить рекорды, друг мой. Ты задал вопрос, до которого еще никто не додумался… Почему он такого цвета? Даже не знаю.

Ламбриль, похоже, и в самом деле впервые задался этим вопросом, так как обдумывал ответ около 20 секунд.

– А какой, по-твоему, цвет у зла? – спросил он, похлопав Элемроса по плечу. – Может и зеленый.

Глава двенадцатая

Ламбриль с Элемросом сидели на поляне, залитой мягким лунным светом, и угощались ночной земляникой. Это была в принципе обычная земляника, но совершенно черного цвета.