Город у моря

– Куда там! До Умани нам еще сутки езды поездом! – воскликнул я и про себя отметил, что рассказ Головацкого и слова Лики частично совпадают.

Маленький тапер в длинном замусоленном пиджаке с фалдами до коленей, похожий на сверчка, ставшего на задние лапы, угодливо придвинул Рогаль-Пионтковской кругленький вращающийся стульчик. Мадам подобрала юбки и села. Стульчик сразу же перекосился под тяжестью ее грузного тела. Приподняв над клавиатурой пухлые пальцы в сверкающих перстнях, хозяйка задумалась.

– Вы чарльстоните? – шепнула мне Анжелика.

– Что?

Громкие звуки нового танца прогрохотали в зале: мадам без сожаления принялась разбивать свой рояль.

– Пойдемте, это чарльстон! – сказала Лика.

– Да я не умею!

– Чепуха! Очень легкий танец. Смотрите на мои ноги – и быстро научитесь! – Лика вытащила меня на середину зала и сразу положила свою ладошку мне на плечо.

Вокруг уже танцевали, оттопыривая туловища, какие-то пары. Пестрые платья девушек, пролетая мимо, рябили в глазах.

Я внимательно смотрел вниз, где трясла длинными загорелыми ногами моя соседка. Казалось, Анжелике надоели ее ноги и она хочет отбросить их в сторону. Ноги ее двигались как на шарнирах: бросит ногу в сторону, помашет ею и снова наступает на меня.

«Не танец, а пляска святого Витта!» – подумал я, выворачивая ноги в коленках так, что кости захрустели. «Эх, была не была!» – решил я и, вспомнив курсантские вечера, с силой подхватил Анжелику и закружил ее. Она смотрела на меня изумленно остановившимися и немного злыми глазами. Но только хотел я сделать крутой поворот, как правая нога моя наступила с ходу на что-то мягкое, ускользающее. Я пошатнулся назад и со всего размаха ударил локтем в спину Рогаль-Пионтковскую.

Мелодия чарльстона на мгновение оборвалась. В наступившей тишине я услышал не очень громкое, но ожегшее меня короткое слово:

– Хам!

Отлетая как можно скорее от рояля, я увидел перекошенное злобой нарумяненное лицо хозяйки танцкласса. Вне всякого сомнения, это она пальнула в меня обидным словом. Но злость на ее лице гостила недолго: Рогаль-Пионтковская мигом заулыбалась и, словно желая наверстать потерянное время, забарабанила по клавишам еще громче. Возможно, Анжелика не слышала этого оскорбления, отпущенного по моему адресу, а может быть, просто сделала вид, что не слышит, – только я решительно рванул свою даму вправо, к струе свежего воздуха, бьющего из дверей, и вывел ее из зала.

– Экий вы, право, увалень! – сказала Лика не то шутя, не то презрительно. – Играют одно, а вы, совершенно игнорируя мелодию, пляшете какую-то «ойру». Да у вас вовсе нет слуха! Вам, сударь, Михайло Михайлович Топтыгин на ухо наступил. Вы совершенно не чувствуете ритма.

– Насчет Топтыгина не знаю, а что в такой жаре могут толкаться одни сумасшедшие – это факт!

– Они умеют чарльстонить, а вы нет. Так зачем же злиться? – сказала Лика примирительно.

– А разве не лучше в такой вечер к морю пойти, на лодке покататься?

И только сказал это, как мой взгляд остановился на яблочном огрызке, раздавленном на полу. Так вот, оказывается, из-за чего заработал я «хама»! «Ну ладно, мадам! Посмотрим еще, кто „хам“. По полтиннику с танцора загребать можешь, старая карга, а порядка соблюдать не хочешь!»

– А вы на лодке любите кататься? – спросила Лика, размахивая надушенным платочком.

– А кто же не любит? – сказал я, не подозревая подвоха.

– Тогда знаете что? Убежим отсюда к морю! – И снова Анжелика схватила меня за руку.

Пяти шагов мы не прошли с нею по Генуэзской, как навстречу попался Зюзя.

– Куда же вы, Лика? – недовольно сказал франт, растопыривая руки.

– К морю с молодым человеком от жары спасаться! – капризным голосом бросила она. – Кстати, вы не знакомы?

– Тритузный! – буркнул франт и, не глядя, сунул мне свою лапу.

Я пожал ее без всякого удовольствия и назвался.

– Пардон, дорогуша! Меня Иван Федорович задержал. Меняйте гнев на милость и возвращайтесь. Сегодня танго «В лохмотьях сердце». Разучивать будем. Со словами…

Тут уж я не стерпел. Разряженный пижон абсолютно не хотел считаться с моим существованием!

– Давайте, Анжелика, скорее, а то позже комары нас на море заедят! – сказал я басом, и она пошла со мной.

В ДОМЕ ИНЖЕНЕРА

По обе стороны дощатого мостика болтались на приколе лодки. Лика нагнулась и щелкнула ключом, отмыкая замок на цепи.

– Прыгайте! – скомандовала она, подтягивая лодку к причалу.

Не раздумывая, я прыгнул. Как только подошвы встретили решетчатое дно, проклятый тузик закачался так, что я едва не вылетел за борт.

– Возьмите круг, Лика! – донеслось сверху.

Это крикнул дежурный матрос Общества спасания на водах. Он стоял на мостике в одних трусах да в фуражке-капитанке с белым флажком на околыше. На мускулистой груди матроса висел на цепочке свисток.

– А для чего, Коля? – сказала Лика, отталкиваясь веслом от причала. – Я думаю, мой гидальго умеет плавать. Да в случае чего я и сама спасу его, без круга.

– Как знаете! – Матрос усмехнулся. – А если что, давайте полундру. – И он бросил круг обратно на причал.