Город у моста (Репортажи из Англии)

Как тут выберешься из долгов, которые растут, словно снежный ком! Не на что купить детям к лету хоть что-нибудь из одежды. Не на что устроить Диану в лечебный интернат (школьнице требуется постоянное наблюдение врачей). А тут еще на днях пришли с телефонной станции и вместо обычного аппарата установили такой же, как в уличных будках: чтобы позвонить, нужно каждый раз бросать монету.

- Меня предупредили, что, если не уплачу по счету, телефон отключат вовсе. Страшно подумать! - дрогнувшим голосом говорит Эльза. - Ведь это единственное, что связывает меня сейчас с внешним миром, дает возможность бороться за Денниса...

"Воздадим должное этой женщине. Ведь трудно сказать, кому приходится тяжелее: Деннису в тюремной камере или Эльзе без него с пятью детьми на руках", - говорил на съезде Компартии Великобритании ее Генеральный секретарь Гордон Макленнан.

Эльза работала стюардессой в небольшой авиакомпании, оказалась зачинщицей стачки, после чего фирма постаралась от нее избавиться. Потом поступила в туристский отель, где как-то до позднего вечера вела жаркий спор с нанимателем об условиях труда.

- Смотри, Эльза! Попадешь за свой нрав в черный список и тогда хоть выходи замуж за какого-нибудь коммуниста! - сказала полушутя одна из подруг, когда они потом усаживались в такси.

- Попасть в черный список не так уж трудно, - неожиданно обернулся к ним шофер. - А вот быть женой коммуниста - это действительно может не каждая.

Было в этих словах нечто такое, что побудило Эльзу разговориться с человеком за рулем. Она узнала, что он по профессии арматурщик, но по специальности не работает. Попал в черный список как коммунист. В такси пошел ради вечерних смен, так как бывшая жена оставила его с тремя детьми и, пока девятилетний сын не вернется из школы, не с кем оставить малышей.

Эльза сказала, что ей хотелось бы повидать его детей. А через три недели после этой встречи стала женой Денниса, матерью для Ника, Дианы, Эндрю. А вскоре умерла сестра Эльзы, и Деннис предложил усыновить ее детей Кэти и Кристофера. Достаточно познакомиться с этой семьей, чтобы понять, что в нее никак не вписывается образ злодея-заговорщика, каким кое-кто пытается изобразить коммуниста Уоррена.

Почему же против забастовщиков применили столь суровые репрессии? Почему Деннис Уоррен, приговоренный к трем годам тюрьмы при консерваторах, оставался за решеткой и позже, при лейбористах? Почему упрямо отклонялись апелляции и требования, общественности о его освобождении?

Подлинный политический смысл судебного процесса в Шрусбери можно понять лишь на фоне отчаянных попыток правящего класса подорвать растущую мощь, боевитость и стойкость рабочего класса Британии. Особенно острыми классовыми столкновениями ознаменовались семидесятые и восьмидесятые годы.

Более всего тревожили консерваторов новые формы стачечной борьбы, к которым прибегли горняки, начав пикетировать не только свои шахты, но и угольные склады, а также электростанции. Такие "летучие пикеты" стали новым полем проявления пролетарской солидарности. Труженики других профессий помогали размещать приезжих горняков на ночлег, налаживать для них питание, нередко и сами вставали в ряды пикетчиков.

Пресловутый "закон об отношениях в промышленности" был нацелен против наиболее эффективных форм стачечной борьбы. Но первая же попытка применить его против пикетчиков окончилась для консерваторов провалом.

Арест пяти лондонских докеров вызвал такую бурю негодования, что страна оказалась на пороге всеобщей забастовки, и докеры были освобождены.

Итак, не сумев сломить ни шахтеров, ни докеров, правящие круги переместили острие удара против более слабого звена профсоюзного фронта строительных рабочих.

Поводом для судебного процесса в Шрусбери были избраны события, связанные с общенациональной забастовкой строителей. Положение в строительной промышленности убедительно характеризовалось тогда двумя рекордами: она была первой отраслью по числу несчастных случаев и первой же по числу банкротств.

Борьбу за улучшение условий труда, а также техники безопасности профсоюзу строителей приходилось вести в сложных условиях. Из-за многочисленности и разбросанности строек, особенно в сельской местности, нанимателям нередко удавалось возобновлять работы, вербуя так называемых "ковбоев", то есть, говоря по-нашему, шабашников, жадных до заработка и неразборчивых в его источниках.

"Летучие пикеты" пытались взывать к совести штрейкбрехеров. Иногда это удавалось, иногда дело кончалось лишь перебранкой. Так было и в тот день, когда около 200 пикетчиков объехали на автобусах восемь строительных площадок. Полиция, сопровождавшая их, не сделала ни единого ареста.

Массированная полицейская операция последовала лишь много позже, уже после того, как забастовка строителей завершилась достаточно крупной победой трудящихся.