Город в конце времен

– Не исключено, что мы с ними повстречаемся на пути к Плетенке. Мы – единственные выжившие. Из всей многотысячной толпы… возможно, из десятков тысяч ловцов… – Уитлоу недоуменно огляделся. Уже некоторое время они не испытывали «касания» – направляющих тычков серого авторитета. Уитлоу издал низкий, ровный свист, будто подзывал собаку-невидимку. – Куда запропастился этот ставленник, хотел бы я знать…

– В Плетенке пребывает… она? – осторожно поинтересовался Главк.

Уитлоу медленно повернулся, шаркая увечной ногой, посмотрел вверх и вскинул руки, выщупывая пальцами темноту, словно хотел найти в ней веревку и выбраться на дневной свет.

– Плетенка не в ее власти. Честь открытия принадлежит Моли. То, что некогда было большим, нынче уменьшилось и ослабло; все схлопывается к своему минимуму. А вот то, что было крошечным, станет великим. Да, Макс, это наш последний шанс.

– Я ничего не понимаю, мистер Уитлоу, – устало произнес Главк. – Вечно вы изъясняетесь нелепыми загадками.

– Ты никогда бы не осмелился сказать подобного, кабы не обстоятельства, которые низвели меня до столь жалкого положения. Ты бы внимал мне со льстивой, подобострастной улыбкой, и между нами царило бы полное взаимопонимание. Однако иерархическая лестница порушена… побрякивая и позванивая, осыпаются ступени авторитета. Взять, к примеру, Моль…

– Кстати, его уже давно не видно, – заметил Главк, придвигаясь поближе. – Интересно, куда он пропал?

Уитлоу бросил на него оценивающий, обеспокоенный взгляд и криво усмехнулся.

– Ты, Главк, прежде чем вершить суд и наслаждаться местью, лучше расскажи мне о своем приятеле – о зловредном пастыре.

– Так вы его сами и разыскали. Я просто шел следом.

Раздался грохот и треск оседающих камней. Главк отступил на шаг. Уитлоу поднял руку и свел указательный и большой пальцы, оставив между ними просвет в несколько миллиметров. Потрясая воображаемой горошиной перед глазами Главка, он заявил:

– Столетия назад прошла молва, что некоторые пастыри, измученные преследованиями, приобрели новые способности, начали проникать в суть дела. Постоянно сталкиваясь с угрозой, они приспособились: покидали свои шелковые нити, цеплялись за чужие – и на определенное время становились другими людьми. Этот жест отчаянья мешал течению их снов. Они забывали о грезах, хотя по-прежнему носили с собой сум-бегунки, по-прежнему следовали их указаниям…

На плечо Главка легла гигантская, зыбкая рука. В воздухе расплылся сухой, раздражающий запах сладкого порошка. Моль вернулся.

Уитлоу двинулся вперед, раскачиваясь на ходу.

– Вот и славно. Ни к чему терять друг друга из виду… Итак, – продолжил он, – мы обнаружили нечто загадочное. Занавес разошелся в стороны. Произошло смещение власти. Похоже, Алебастровая Княжна более не занимается активной охотой. Нам требуется подыскать альтернативный вариант.

Главк понурился.

– Возможно, она сама еще не вполне все осознает. Уменьшились не только расстояния. – Уитлоу доверительно взял Главка за локоть и шепнул: – Кстати, Моли это не сулит ничего хорошего.

Словно дождавшись, когда Уитлоу произнесет его имя, серый авторитет вновь ткнул их в нужном направлении – тщательно отмеренная жгучая боль пламенем опалила кожу и сменилась игольчатыми укусами предательских фатумов, словно по всему телу набивали татуировку. Это оказались для Главка в новинку. В каждый данный момент человек проживает одну судьбу, один фатум. Эти же фатумы в данный момент жили Главком. Предпринятое ими обследование носило быстрый, отчужденный, фундаментальный характер. Никогда еще Главк не был столь близок к глубинным основам собственного «я» – ощущение ужасающее и вместе с тем бодрящее. Ему еще не доводилось так близко подступить к пониманию смысла, причины его существования, самой жизни – вплоть до последних крох надежды, – надежды на то, что существует шанс поправить дела.

Беспристрастное предложение милости – чистое, нелицеприятное отпущение грехов.

Покалывание прошло. Он вновь стал собою, хотя чудилось, что на его месте – ком спекшегося порошка, осыпающийся и починяемый ежесекундно.

Моль защищал их по мере своих сил и возможностей.

– Добро пожаловать в средоточие нашей вселенной, – сказал Уитлоу – а может, Главк просто услышал его мысли.

Их глаза – похоже, тел уже не осталось – смотрели в черное озеро, где вращались две иглы, месившие вязкую жидкость. Концы игл сходились под поверхностью и напоминали оси исполинского часового механизма.

– В Плетенке нет ни центра, ни радиуса, – продолжал Уитлоу. – Осторожно, не вляпайся в осадок, – некогда в этом месте одна могучая вещь сфокусировала ядро своих разочарований и горечи. Она пожрала наш мир и выплюнула его мерзкими кусками. Да ты сам, наверное, это чувствуешь.

– Тифон? – спросил Главк.

Уитлоу пожал плечами.