Город, в котором...

Не дрейфьте, ребята, отвернитесь от пугающей бесконечности пустыни, возвращайтесь в город: он успел стать другим за то время, что вы глядели наружу. Люди уже отоспали свою дневную сиесту и выбираются из жилищ. Зажглись у базара цветные огни, шары их витают в воздухе, как сумасшедшие круги светил в небе Ван Гога. Слышна музыка. Базар — это торговое средоточие городка, причудливое сооружение, чередующее утробные зияния лавок и забегаловок, внутренние дворики, галереи и перекрытия. Вон уже машет призывно Валид со своей вечнозеленой улыбкой. Значит, вы у себя: есть кому окликнуть вас на улице, подтверждая ваше существование. Вашу необходимость на этом свете.

Сразу полегчало.

Люди тут спасаются только дружбой — в пустыне, на чужбине. То-то всегда полон здешний русский клуб, мужчины играют на бильярде и в шэш-бэш (вторая, сказал Коля Кузовлев, по интеллектуальности игра после перетягивания каната), а жены посиживают в баре «Эльдорадо» со своими детьми, потягивают банановый коктейль. То-то с такой радостью встретили их, новых, Риту с Юрой, с таким любопытством накинулись. Азербайджанец-завхоз лично сопровождал их в отведенную для них трехкомнатную (ужас!) квартиру.

— Тут с тряпкой ползать по полу не будешь, нет, — разливался-нахваливал. — Тут шланг и веник: все смывает вода, в углу сток. Уклон точный, не бойтесь затопить соседей, все подогнано. Стены тоже моются шлангом.

Он показал Рите: во встроенных шкафах приготовлен запас постельного белья, на кухне столовый сервиз — показывал так победно и торжественно, будто это его личный подарок семье Хижняков.

— А поменьше квартиру нельзя было подобрать? — спросила Рита.

Меньше здесь просто не строят. Конечно, чего им тесниться, топить-то не надо! Это в отечестве дом — убежище от холода. Здесь наоборот — от жары. Потому что плюс десять здесь только в декабре и январе, а в остальное время года плюс гораздо больше.

Неодушевленные залы комнат. Гулкие каменные недра. Холодным звуком отзываются на прикосновение железные тумбочки, стулья и кровати.

Когда азербайджанец ушел, Юра зло усмехнулся:

— Тоже «специалист», прикомандировался!

А тогда, дома еще, в тот день, когда он узнал, что командирован, когда свалилось на его голову это счастье (или несчастье? Интересно, что он почувствовал, когда узнал, что Рита ДОБЫЛА ему эту загранкомандировку? Впрочем, с чувствами у Юрки не особо. Ему некогда чувствовать, он все время соображает — как шпион, работающий на несколько разведок. Он хитрый врун, Юрка, и должен постоянно следить, как бы не выдать себя, другого, где не следует. Эта озабоченность все время проглядывает в его привычке то и дело озираться посреди разговора и в рассеянной поспешности на лице. Полноту чувства могут позволить себе только простаки, живущие на виду, в открытую, без оглядки), когда привалило это счастье, Рита, волнуясь, поджидала Юрку дома, зная уже, что он ЗНАЕТ, — и вот он наконец заявился поздно-поздно. Медлил, расшнуровывал туфли в прихожей, обстоятельно выравнивал тапочки, прежде чем всунуть ноги. А она, Рита, мужественно ждала, когда он закончит со своим переобуванием, чтобы встретить его прямым взглядом. Надо уметь растаптывать непоколебимым чувством правоты. Наконец он выпрямился. Смотрел мимо. Куражливо осведомился:

— Ну что, я один не ужинал? Или кто-нибудь составит мне компанию?

Сухо:

— Юльку я накормила. Тебя жду.

— Так, — понял он. — Своей новостью я, смотрю, никого тут не удивлю.

— Не удивишь.

(Главное — спокойствие.)

— Значит, в отпуске ты была не в доме отдыха.

Рита не ответила — ведь это был не вопрос.

— Так. Все понятно. Только интересно: ведь ясно же было — как только придет вызов, так все и обнаружится, — на что же ты рассчитывала?

— На то, что ты не дурак! — воспламенилась гневом и твердо посмотрела ему в глаза.

И он это съел. Он это просто съел.

Ничего. Юрка — современное цивилизованное устройство на транзисторах и микросхемах, слаботочное, неперегревающееся, способное, как электронно-вычислительная машина, выполнять миллион операций в минуту. Юрка — это ум, а не какая-нибудь глупая, бьющая себя кулаком в грудь нараспашку душа. Душа — это ламповое такое громоздкое анахроничное устройство, требующее себе напряженного питания и всегда готовое сорваться и сгореть.

В тот же вечер он уже сидел и деловито составлял программу тренировки, «…дымососы загрузились полностью, разрежение перед дымососами максимальное, а разрежение в топке упало до одного миллиметра водяного столба. Котел начал газить. Из-за нагревания газоходов загорелись кабели управления вспомогательным оборудованием…» Развивал он эту драматическую повесть, высоко ценя свою голову, испещренную техническими терминами, как инструкция по эксплуатации оборудования. Юрка любил технический язык, который дисциплинировал ум и заставлял его подтянуться, как военная команда «Смир-рна!».