Город в осенних звездах

Утром я обнаружил, что брюки мои и рубашка выстираны и отутюжены, не иначе как собственной прачкой О'Дауда. Меч Парацельса пульсировал рубиновым светом в чулане, где я оставил его вчера вечером. Либусса не прикоснулась к нему.

Самый вид магического клинка, как вполне очевидно, привел ее в потрясение. Она съежилась перед распахнутой дверью чулана и не отрываясь глядела на кружащегося орла, что ожигал нас сияющим взглядом и выкрикивал свой безмолвный вопль преисполненного столь неистовой и безумной ярости, что он, казалось, разорвет в клочья любого, до кого доберутся острые его когти. — От кого бы ты ни получил его, — проговорила она наконец, — пусть даже, как ты утверждаешь, то был Люцифер… он не только доверил тебе исполнить твою судьбу, но и показал себя истинным другом для нас. Теперь нам нужна только Чаша. Мирослав уже приготовил тинктуру. До свершения Согласия теперь остаются считанные часы. — Вы это узнали от самого князя Мирослава, мадам?

Она притворилась непонимающей.

— Разве я что-то такое сказала?

— Когда вы успели увидеться с ним? Я полагал, он вообще не заходит в Малый Град, не говоря уж о Нижнем. Она нахмурилась. Выражение лица ее наводило на мысль о том, что она полагала меня вульгарным глупцом, или, быть может, я истолковал так ее выражение из-за сомнений в себе.

— Нам нужно позавтракать, — она шагнула к дверям, но я попытался ее удержать (возможно, мне просто хотелось продлить очарование прошлой ночи):

— Мадам, вы сойдете с ума, если будете продолжать бесполезные поиски эти с тем же упорством!

— Мы должны завладеть Граалем, — убежденно проговорила она. — Неужели вы вправду считаете, что О'Дауду удается поддерживать этот мир и покой исключительно силами кучки наемных головорезов? Грааль создает свою собственную гармонию. Теперь воспользуйтесь своим чутьем. Найдите его. Вы должны попытаться хотя бы!

— Мадам, я еще раз повторяю: я не какой-нибудь гончий пес, выведенный для вынюхивания граалей. Вряд ли я наделен чутьем охотничьего терьера. То, чем становимся мы, когда мы вместе… больше мне ничего не нужно. На большее просто не может рассчитывать человек!

Она внимательно на меня посмотрела.

— Вы говорите о средствах, а не о цели. Добрый конь, сударь, и цель путешествия — это совсем не одно и то же. Нам обещано большее. Много большее. — Этого я и боюсь, мадам. Вы знаете, как распознать Зверя, и вы научили меня распознавать Его, но, кажется, вы не торопитесь от Него отречься!

— И этого вы боитесь? — В тоне ее промелькнуло истинное любопытство. — Да, мадам.

— У вас представления какие-то странные, маленький мой фон Бек. — Она помедлила на пороге, рука ее застыла на дверном замке. Хмурясь, она изучала меня. — Сила, которую я провижу, предназначена для всех. Но многое должно еще совершить и немалым пожертвовать прежде, чем сила сия перейдет к нам, а от нас — всему миру. Это не есть алчное честолюбие Зверя.

Слова ее убедили меня.

— Прошу прощения, мадам. Пойдемте позавтракаем.

Оставив оба клинка своих в комнате, я вышел на верхнюю галерею и спустился по лестнице в общую залу таверны, где люди О'Дауда уже собрались за трапезой: жаркое и эль. Все помещение было ярко освещено, и от этого тьма за окнами казалась еще гуще. Едва мы спустились, как из задней комнаты выступил сам О'Дауд с тарелкою хлеба и масла. Сегодня он снял свой передник и надел добротный сюртук из черного сукна с шелковистой отделкой, черные же брюки, белые чулки и туфли с завязками спереди. Если бы не богатырское его телосложение и не огненно рыжие борода с шевелюрой, в таком одеянии он походил бы на респектабельного приходского священника.

Первым делом он справился, хорошо ли мы спали. Он был бодр и весел. Он сообщил, что дела пошли замечательно Он предвкушал уже лучшие времена.

— Третий клиент! — воскликнул О'Дауд, тыча пальцем в одну из кабинок. Нам, впрочем, было не видно, кто там сидит. — Три — счастливое число. Три приносит удачу!

Мы слегка переместились, чтоб рассмотреть нового посетителя. На скамье за столом, подцепляя ножом кусища ветчины, сидел Клостергейм собственной персоной. Он поднял голову и поглядел на меня. С такими пустыми глазами и ввалившимися щеками он вполне мог сойти за Видение Смерти.

— Доброго вам, фон Бек, утра, — церемонно проговорил он.

Гнев буквально душил меня. Я не мог себе сдерживать: возвысил голос, потряс кулаком.

— Вы, Клостергейм, убили Королеву-Козлицу. Безобидное существо. Ни в чем не повинное существо. Я не прощу вас за это. И я не забуду, во что превратились вы и с кем вы связались. Клянусь Богом, сударь, вы лучше уйдите отсюда, иначе рискуете получить удар в сердце хорошей сталью. Клостергейм пожал плечами.

— Что до последнего, то я уже с этим свыкся. И вы не имеете права, сударь, гнать меня из публичного заведения.

За спиной у меня маячила уже исполинская фигура Рыжего О'Дауда.